Рили печально улыбнулась:

– Да, я помню.

– Цепочка была разорвана, – сказала Олив.

Обе немного помолчали.

– Где сейчас ожерелье? – спросила Рили.

Олив чувствовала подвеску у себя на груди, скрытую под футболкой и толстовкой с капюшоном. Ей приходила в голову мысль достать подвеску и показать Рили, но Олив испытывала необычное смущение. По правде говоря, она боялась, что Рили сочтет ее желание носить мамино ожерелье глупым и даже театральным поступком.

– Я спрятала его в надежном месте.

Рили смотрела на нее так, словно обладала рентгеновским зрением и могла видеть, где находится ожерелье. Подвеска равномерно пульсировала, и Олив не на шутку испугалась, что может выдать себя. Но, разумеется, это было невозможно.

– Майк еще сказал, что ты ходила к Дикки Барнсу, поскольку слышала, что твоя мама могла посещать его спиритические сеансы.

– Да, я ходила в отель, и там было очень жутко. Я слышала, что мама могла ходить туда, но Дикки сказал, что она никогда не приходила на его сеансы, или как они еще называются. Он добавил, что единственный раз видел маму в магазине, где она работала.

Рили прищурилась, глядя на нее.

– И ты ему поверила?

Олив подумала о подслушанном телефонном разговоре и о своих планах проникнуть к Дикки в воскресенье. Она не могла рассказать об этом Рили; тетя запретила бы ей это.

– Да, я ему поверила. – Олив пожала плечами. – Судя по тому, что я там видела, пока говорила с Дикки, я не могу представить, что мама когда-либо приходила к нему. Они с папой всегда потешались над Дикки и считали его чокнутым. Думаю, она искала сокровище и пыталась больше узнать о Хетти, но она ни за что не обратилась бы за помощью к Дикки Барнсу и его «призрачному клубу».

Рили кивнула:

– Да, я согласна. Твоя мама была невысокого мнения о Дикки.

Олив взяла вилку и снова принялась за оладьи.

– Ты показывала ожерелье кому-то еще? – спросила Рили.

– Нет.

– Значит, твой отец не знает, что ты нашла его?