– Ветеринарные препараты, – объяснил Генри врач из отделения экстренной помощи. – Очень удачно, что ваша жена находится в превосходной физической форме; у нее могло отказать сердце. Другому человеку повезло бы меньше.

Генри до сих пор не понимал, каким образом Сьюзи удалось провернуть все это, – казалось невозможным, что она запланировала все именно так, как и произошло. Когда она только приехала в город, то не могла знать о кукле или о каноэ.

– Ты знаешь, что она говорила, – напомнила ему Уинни. – Великое искусство – это всегда импровизация.

Генри придерживал одной рукой дверь автомобиля Уинни; в другой руке он держал дневник. Он вспомнил, как Сьюзи обратилась к ним с речью из озера перед тем, как Тесс швырнула камень.

«Мы навсегда запомним это лето. Мы будем возвращаться к нему. Часть нашей души будет вечно оставаться здесь».

– Как думаешь, мы еще когда-нибудь увидим ее? – спросил Генри перед тем, как Уинни завела двигатель.

Уинни пожала плечами.

– Зависит от обстоятельств, – сказала она. – И от того, думает ли она теперь, что окончательно разобралась с нами.

Генри листал дневник. Он читал о создании Разоблачителей, – о том, как Сьюзи прикарманила ключи от его пикапа, чтобы он остался у бензоколонки в том давно прошедшем декабре. Перелистывая страницы, он видел, как Сьюзи влюбляется в Уинни, полная решимости спасти ее от ухажеров, опасной привычки резать себя и даже от нее самой. Он прочитал о том, как у Сьюзи зародилась идея свести его с Тесс и как она уговорила его пойти в надземный туннель и встретиться с будущей женой. Она сказала: «Генри, если ты хочешь доказать свою преданность мне и моему делу, отправляйся туда и постарайся сблизиться с Тесс. Это не навсегда. Просто сейчас так будет лучше».

Вчера ночью, пожелав Эмме спокойной ночи, Генри заглянул в спальню Тесс с таким же намерением. Она сидела на кровати, глядя на свой эскиз с изображением Сьюзи, и плакала.

Он молча опустился рядом с ней и положил руку ей на плечо. Она прислонилась к нему, позволила ему обнять себя. Они долго оставались в таком положении, – не говоря ни слова, но вместе. Наконец, слишком измотанные даже для того, чтобы сидеть, они улеглись на лоскутном покрывале в ее постели. Он всю ночь обнимал ее, слышал, как она засыпает, вдыхал запах ее волос и чувствовал, как поднимается и опускается ее грудь.

Утром, когда он проснулся, она уже была на кухне, откуда доносился аромат кофе. Он долго лежал, смакуя этот момент и одурачивая себя верой в то, что так было всегда, что он всегда просыпался здесь, на своей стороне кровати, а ее подушка была еще теплой.