Он быстро устал от праздничной суеты и потребовал, чтобы его оставили одного. Александра застала его в комнате, которая когда-то была его рабочим кабинетом, а теперь Павел обустроил здесь библиотеку.

– Чего тебе? – буркнул Михаил, заметив ее. – Опять из могилы вылезла? Да сколько ж можно уже!

Чего-то подобного Александра как раз ожидала, она к этому привыкла. Она не слушала его ворчание, она просто смотрела на него – и признавала, что Андрей не пытался ею манипулировать, он сказал ей правду. И про то, что ее отец все эти годы не давал себе покоя, наказывая себя строже, чем она смогла бы – и захотела бы – наказать его. И про то, что Михаилу Эйлеру осталось недолго.

Изменить это она уже не сможет. Ей только и остается, что выбрать: сколько еще она готова тащить этот груз?

– Мы с Яном всегда выводили тебя быстрее, чем Пашка и Нина, помнишь? Они были хорошие дети. А мы могли разогнать тебя от недовольно изогнутой брови до диких воплей за полторы минуты. Я сделаю это снова. Я тебя сегодня прощаю.

– Мне не нужно прощение всяких зомби!

– Это понятно. Но тебе все равно придется узнать: я не держу на тебя зла. Не потому, что ты был прав или желал мне добра – да ты облажался с самого начала. Но это уже изменить нельзя, для нас все сложилось именно так. Я не злюсь. Я тебя не ненавижу. Я считаю, что ты получил достаточно – или даже больше, чем достаточно. Именно ты сделал меня такой, какая я есть, и за это я тебе даже благодарна.

Сказала – и поняла, что это правда, а не просто красивая новогодняя речь для умирающего отца. Раньше Александре казалось, что она злится на него за вполне конкретные поступки: мошенничество, с помощью которого он вышвырнул ее из академии, за то, что он намеренно выдал за нее какой-то неопознанный труп.

А теперь до нее дошло: дело было совсем не в этом, это она могла простить легко. Самую большую боль ей причиняло то, что Михаил отнял у нее того отца, который в детстве казался ей вечным, причитающимся ей на всю жизнь. Сильного, всемогущего, уверенного. Иногда сердящегося на нее, зато всегда спасающего, позволяющего ей быть наглой и наивной.

Но когда ей действительно понадобилась помощь, он так и не пришел. Она была вынуждена стать именно тем чудовищем, которое он так боялся в ней увидеть, и к обиде прибавилось чувство разочарования. Если бы она осталась маленькой наивной Сашей, она бы попросту умерла или распрощалась с рассудком. Она изменилась – и путь назад был закрыт.

Вот что ее злило и много лет причиняло боль. Ей казалось, что отец не понимает весь ужас того, что натворил. А он понимал… она видела это в его глазах. Он действительно хотел все исправить, хоть жизнь за это отдать – легко! Умирать порой не так страшно, как жить с вечной болью.