Я делаю третью попытку. Замедляюсь, старательно ищу выступы. Оглядываюсь в поисках нужного направления. Это помогает. Полтора, два метра.

Мне остается около пятидесяти сантиметров до туннеля – и я понимаю, что хвататься не за что. Я вытягиваю правую руку и ощупываю скользкий и холодный камень. Левая рука не выдерживает такой нагрузки.

Одно мгновение я болтаюсь у стены, а потом лечу вниз. Правая лодыжка подгибается. Кажется, что-то хрустнуло. А может быть, это мне показалось, когда я мучительно приземлилась на гальку.

Я кричу, надеясь, что от этого мне станет полегче. Не становится. Боль не покидает меня. Крик тоже. Я смотрю на свою лодыжку, на стопу. Она вывернута под неестественным углом. Больше я не смогу никуда забраться.

Я начинаю осознавать произошедшее.

Я в ловушке.

Никто не знает, где я.

Я исчезла. Как Вивиан, Натали и Эллисон.

40

40

Фонарик гаснет в четыре утра, посылая последний блеклый луч в никуда. Я знаю, который час, потому что немедля проверяю телефон. Я жалею, что посмотрела, хотя голубоватое свечение экрана меня успокаивает. Время здесь течет ужасающе медленно. Минуты словно бы растягиваются, и один час длится целых три.

Стараясь сохранить заряд, я сразу выключаю телефон, а потом кладу его в карман. Я сижу в темноте, настолько непроницаемой, что мне кажется, будто я умерла. Вокруг меня только черная пустота.

Меня начинает бить дрожь. Тут удивительно холодно, да еще ледяная вода рядом. Мокрые вещи липнут к коже. Тело трясется, зубы стучат.

И все-таки я засыпаю, прислонившись к стене пещеры и подтянув к груди колени. Я смотрю в темноту и отключаюсь.

Просыпаюсь я от боли. Я кричу.

Я перешла порог истощения, хотя и не уверена, что такая степень усталости существует. Я не помню, когда последний раз спала. Наверное, этим утром? Я же проснулась в «Кизиле». Я включаю телефон и проверяю время.

На часах половина пятого.

Твою мать.

Я смотрю на телефон с надеждой, но сигнала нет.

Мать-перемать.