Мистер Сароцини не обратил на нее никакого внимания и не прервал распевного чтения. Затем, даже не посмотрев на Сьюзен, он повернулся и растворился в темноте. Дверь открылась. В течение нескольких мгновений она ясно видела его силуэт и более отчетливо слышала флейту. Он почтительно поклонился Верити, затем закрыл дверь. Сьюзен снова очутилась в темноте.

Но не в одиночестве.

Она услышала шуршание одежды: еще одна темная фигура приближалась к кроватке. Сьюзен сглотнула. Во рту у нее было сухо. Это что, какой-то ритуал? Или подготовка к нему?

Дрожащим голосом, но громче, чем раньше, Сьюзен спросила:

– Кто это? Что вы делаете?

Дверь снова открылась, и в полосе света она увидела, что у кроватки Верити стоит сурового вида женщина средних лет, с резкими славянскими чертами лица. На ней была черная кофта с воротником поло и массивные уродливые драгоценности. Тяжелый запах ее духов напомнил Сьюзен аромат ладана. Дверь открылась, в комнату вошел еще кто-то.

– Что вы делаете? – снова спросила Сьюзен. Ее страх усиливался.

Как и мистер Сароцини, женщина не обратила на Сьюзен никакого внимания и начала читать низким голосом, нараспев, на незнакомом языке. Затем она, как и Сароцини до нее, открыла дверь, поклонилась и удалилась.

К кроватке подошел еще один человек. В этот момент дверь в очередной раз открылась, и на его лицо упал свет. Теперь Сьюзен была уверена, что спит. Он выглядел как мастер из «Бритиш телеком», который чинил у них в доме телефоны, и как мужчина из странного сна – или галлюцинации, – который был с ней во время операции по искусственному оплодотворению.

Он читал дольше, чем остальные двое, а потом, вместо того чтобы уйти, приблизился к ней, наклонился над постелью так, что его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от ее лица. Она чувствовала его дыхание, теплое, мятное, будто он недавно почистил зубы. Его кожа пахла так, будто он недавно вымылся. Она слышала его дыхание: медленные, глубокие вдохи через нос, словно он втягивал в себя какое-то вещество – будто нюхал кокаин.

Широко раскрыв глаза, она вглядывалась в его едва различимое из-за темноты лицо, застыв от ужаса, стараясь вжаться в постель как можно глубже. Мне это снится. Мне это просто снится. Господи, пускай это будет только сон.

Ее колотила крупная дрожь, пульс скакал как безумный. Что это, начало ритуала жертвоприношения, о котором она читала? Великого ритуала?

Может быть, получится застать их врасплох, схватить Верити и убежать?