Они четыре раза прослушали запись.
– Не понимаю, – сказала Даша. – Почему ты считаешь, что он согласился записать этот текст, но отказался бы назвать адрес?
Илюшин с Бабкиным засмеялись.
– Да потому что он дурак, – объяснил Сергей прежде, чем она обиделась. – Он не успел додуматься, зачем мы это делаем, для этого нужно пораскинуть мозгами, а он деморализован и боится моих угроз. А что нельзя называть адрес – на это его небогатого ума хватает.
– Она ведь начнет вопросы задавать!
– Начнет, – согласился Макар. – Но подключать Ревякина к прямому телефонному разговору слишком рискованно. Он ее предупредит.
– Или ошибется, – буркнул Бабкин, отпивая чай. – Актер-то из него никудышный. В диалоге нужно реагировать на собеседника, а он до сих пор пытается понять, зачем наговорил эту речугу на диктофон.
Он осушил чашку в два глотка и поднялся.
– Братцы, по коням! Время поджимает. Надо успеть до темноты, иначе мы ее на шоссе потеряем.
– А как же Петр? – встревожилась Даша.
– Здесь оставим.
– Ты что! А вдруг сбежит?
– Я его диваном придавил, никуда он не денется.
Даша так и не поняла, пошутил Бабкин или говорил всерьез.
Глава 12
Глава 12
Она вышла в сад, бессмысленно побродила по тропинкам и вернулась в дом. Чуть не сорвалась на Зафиру, сунувшуюся с каким-то вопросом. Вовремя прикусила язык и показала жестом, что сегодня мигрень мучает ее особенно сильно… Помощница сочувственно закивала и убралась, а вместе с ней и мерзкий пес.
Сколько его ни моют специальными шампунями, псиной несет на три метра. После больницы у нее обострилось обоняние. Она едва сдерживалась, чтобы не отпихнуть Бурана, когда он подбегал поздороваться.
Где Ревякин? Почему не пишет?
Со вчерашнего вечера ее не оставляло странное ощущение. Словно плывешь в озере, чувствуешь прикосновение водоросли к своей ноге, а потом понимаешь, что для водоросли оно было слишком