– Простите, что разбудил.

– Ничего страшного. – Она садится прямо. – Мне не следовало засыпать.

По всей тускло освещенной комнате на креслах и на полу спят люди. Лишь несколько человек еще не спят, характерное свечение мобильных телефонов придает их лицам жутковатый оттенок. Оглядевшись в поисках Стида, Элин замечает, что он тоже сдался и заснул в кресле, уронив голову набок. Элин слегка пинает его ногой, чтобы разбудить, но в ответ раздается лишь тихое похрапывание.

Ронан кивает:

– Вполне понятно, мне и самому следовало бы вздремнуть, но после нашего разговора в голове роятся мысли. Я все думал о Джексоне, вы спросили, есть ли у него семья. – Он качает головой. – Меня только что осенило. Во время митинга протеста Джексон был не один. Он вроде даже представил мне своего сына, сказал, что они работают вместе. Там было столько народа, и все как в тумане.

– Можете что-нибудь о нем вспомнить?

– Немного. Он был в бейсболке, с бородой, и глаза как у Джексона… Близко посаженные. – Он умолкает и хмурится. – Вообще-то, кое-что я припоминаю. Он слегка заикался, как и Джексон. Наверное, из-за этого я и решил, что они родственники. Я знаю, что это передается по наследству. У моего дяди было заикание, и у моей двоюродной сестры тоже.

Заикание. Элин впитывает эти слова, и в голове зарождается какая-то мысль. То, что она уловила в самом первом их разговоре: его аккуратную манеру говорить. Почти незаметная пауза в начале каждого предложения, как будто ему нужно выстроить слова в голове. Еще одна ассоциация: синяя футболка на человеке в лесу. Такого же цвета, как и футболка, которая на нем сейчас.

И наконец все складывается.

– Одну минутку.

Элин сует руку в сумку и вытаскивает полиэтиленовый пакет с разорванной фотографией. Трясущимися пальцами раскладывает полоски бумаги на коленях и разглядывает снимок.

Из обрывков появляются лица. Девочки. Мальчики. Учителя. Вожатые.

Она снова рассматривает их, пока взгляд не останавливается на одном человеке.

Калебе.

Вот он, в заднем ряду, один из вожатых.

На мгновение она перестает видеть Калеба, это совершенно другой человек – сейчас мягкий изгиб челюсти скрыт под бородой, а длинные всклокоченные волосы удлиняют лицо. Надвинутая на глаза бейсболка меняет его еще сильнее.

Но теперь, когда Элин знает, что искать, сходство сразу заметно. Глаза, губы. Именно это подсказало ей подсознание, когда она впервые нашла фотографию в мусорном ведре Фарры и составила вместе разорванные кусочки.

Ее пульс учащается, а мозг собирает воедино разрозненные нити: заикание, комментарий Стида о том, что Калеб пренебрежительно отзывался о Сете, слова Ханы о том, что Калеб потерял отца.