Он подъехал к зданию суда и увидел, что Светлана уже ждет его. В своем дорогом темном костюме она выглядела весьма привлекательно. Теперь он понимал, на какой дешевый крючок попался почти десять лет назад. Как и в том парне, его привлек в ней этот внешний лоск, умение подать себя с самой лучшей стороны. Причем, ослепление было настолько сильным, что понадобилось не меньше пяти лет, чтобы начала бы спадать пелена с его взгляда на нее, и он словно после операции на глазах, стал наконец-то различать подлинные качества ее натуры.

Он припарковал машину и подошел к ней. Она встретила его появление внешне спокойно.

— До двух часов осталось пятнадцать минут, — сказал Лобанов, посмотрев на часы. — Последние пятнадцать минут нашей супружеской жизни. Забавно.

— Что тут забавного, — почему-то раздраженно произнесла Светлана. — Все когда-то кончается.

Он с каким-то новым интересом взглянул на нее. К нему пришла одна довольно странная мысль.

— Скажи мне честно, когда ты выходила за меня замуж, ты думала о том, что придет сегодняшний день.

— Ты хочешь знать правду, — усмехнулась она. — Вы, мужчины, странные создания, вы всегда хотите знать правду, когда она уже ничем не поможет помочь. Вам нравится с помощью нее мучать свое самолюбие. Я отвечу тебе: да, я почти не сомневалась, что наш брак — не на всю жизнь. Это не означает, что я тебя не любила, но меня не покидало ощущения, что мы слишком разные, чтобы протянуть до самого конца.

— Но тогда зачем было выходить замуж, если ты была уверена в таком исходе?

— Я вовсе не жалею о том, что сделала. До определенного момента мне было хорошо с тобой. Потом этот момент прошел, и я почувствовала, что меня интересуют другие мужчины. Если бы ты отнеся к этому обстоятельству с пониманием, как знать может быть мы бы и не стояли тут. Многие семьи как раз это и спасает.

— Между прочим, я тебе не изменял, хотя возможностей было выше крыши, — вдруг зло проговорил Лобанов.

— Ты считаешь это своей величайшей заслугой, за которой надо давать орден. Но от того, что ты не изменял мне, я не чувствовала себя более счастливой. Мне хотелось новых ощущений и впечатлений, а из твоей верности ничего нельзя было выжить нового. И еще мне до смерти надоело наблюдать за твоими новыми вечными начинаниями. И при этом с каждым годом мы жили все хуже и хуже. Ты не в состоянии обеспечить семью, так как мне нужно.

В этом она права, подумал Лобанов. Может, это единственная удача последних месяцев, что они, наконец-то, разводятся.

— Нечего сказать, — произнесла довольная Светлана. — Так что у нас единственная дорога — через эти двери, — кивнула она на вход в суд. Она посмотрела на часы. — Два часа, пора.