— Да не брала я, ни копеечки у них не брала, в том-то все и дело!.. А если… А если вы мне не верите, то вот вам, смотрите!..

Эта нахальная девчонка расстегнула сумочку, которую она держала на коленях, и вывалила на диван все, что в ней было. — Записную книжку, расческу, пудреницу, носовой платок и кошелек, маленький, почти игрушечный, весь в каких-то чудных золотых узорах.

— Вот, видите? Это вся моя наличность! — тряхнула она своим дурацким кошельком, а из него, точно по заказу, одна-разъединая сиротливая монетка выпала, достоинством в десять копеек и укатилась под допотопное «вольтеровское» кресло Марго.

И что б вы думали, эта убогая художественная самодеятельность прошла на бис у всех присутствующих! Кроме меня, разумеется. Нет, ну ладно б еще Ян с Туськой, которые, конечно, немедля полезли под кресло за укатившейся Лизаветиной «наличностью», а то ведь и Марго со Стасом туда же! В смысле не под кресло — до этого, слава Богу, дело не дошло, — а сочувствием прониклись. Уши развесили, губишки раскатали. Короче, бери голыми руками.

А Лиза, не будь дура, специально, чтоб эффект усугубить, опустилась возле дивана на колени и стала свои манатки обратно в сумочку собирать, безутешно сквозь судорожные всхлипы приговаривая:

— Так я и знала… Так я и знала, что вы мне не поверите!..

Ха-ха, вот это здорово! Мы еще, такие-сякие, и виноватые, оказывается! А чего б мы ей верить должны, спрашивается? Вот я, например, конкретно не нанималась. Тем более, мой богатый жизненный опыт подсказывает, что верить кому-либо можно лишь в самых крайних случаях. А данный явно не из их числа, поскольку для начала я вообще сомневаюсь, что эта хитрющая ангелоподобная бестия со Стасом в родстве состоит. Хоть бы и самом отдаленном.

Да и кто б не засомневался! Когда Стас добрых полчаса свое развесистое генеалогическое древо вдоль и поперек исследовал, прежде чем вспомнил, что да, была вроде такая баба Нюся, двоюродная сестра его деда Ипполита. А уж про то, что у этой бабы еще и пятеро детей, семеро внуков и двое правнуков имелось, сколько ни силился, ничего вразумительного сказать так и не смог. А в результате остальные родственные связи эта подозрительная четвероюродная племяшка уже без его непосредственного участия обрисовывала. И столько при этом всякого наплела, что лично я так и не поняла, кем же она ему на самом деле приходится. В лучшем случае, седьмая вода на киселе. Если не восьмая или девятая.

— …А мне еще дома все твердили, ты там, в Кондратове, первым делом к дяде Стасу зайди, а мне как-то неудобно… Что, думаю, буду людей стеснять… — захлебывалась она от эмоций уже после того, как на Стаса наконец озарение по поводу бабы Нюси снизошло. — А тут еще сразу все наладилось вроде… Ну, с работой… А потом я несколько раз хотела вас разыскать, но все время в последний момент как-то не складывалось…