Так Аннапурна вернулась не только на родной остров, но и в город, где выросла. Конечно, прошло много лет, она поддерживала связь с родителями, братьями и сестрами во время долгих странствий и еще более долгого пребывания в Аркаде, штат Калифорния, но ей не хотелось принимать семейные дела близко к сердцу. Она надеялась вести привычную жизнь – одинокую, полную раздумий и самобичевания. Дело в том, что она так и не простила Дженет Шор за ее ошибки юности. Глупая и бесконечно наивная тяга к чтению привела к тому, что бездушный негодяй разбил сердце молодой девушки и разочарование оказалось настолько жестоким, что Аннапурна так ни с кем и не сблизилась – ни с мужчиной, ни с женщиной. Более того, она сохранила простыни из египетского хлопка как напоминание о том, что никому нельзя доверять, и если они и становились все мягче с каждой стиркой, как уверял производитель, а пятьсот нитей на квадратный дюйм обеспечивали им непревзойденную долговечность, они также служили доказательством того, что «жить долго и счастливо» можно всего полгода или даже меньше, а за этим последует мучительное предательство, если не улавливать красноречивых признаков морального падения возлюбленного или возлюбленной от первой встречи до этого неизбежного падения.

Надо сказать, что она не испытывала никаких дружеских или родственных чувств к жителям Уидби, хотя на острове уже проживало не менее пятидесяти двух ее родственников – братья и сестры Аннапурны унаследовали от родителей целеустремленность и плодовитость. Ей было дело только до Мони Рирдон-Пиллертон, которая однажды вечером, за ванильным латте с обезжиренным молоком в самой модной кофейне деревни, перевела бессвязный разговор о больных зубах своего старшего на воспоминания о дремлющем таланте Аннапурны – переносить себя и других в эпизод любой книги по их выбору.

– Мони, я больше этим не занимаюсь.

Реплика была встречена полным недоверия взглядом.

– Но… но… но почему? – спросила Мони Рирдон-Пиллертон, решительно не понимавшая, как можно не использовать этот дар каждый день, особенно если у тебя есть маленькие дети, которые то и дело ссорятся и требуют материнского внимания, отчего нестерпимо хочется нырнуть с Алисой в кроличью нору или прогуляться с гаммельнским Крысоловом.

Мони, однако, не собиралась говорить Аннапурне ничего подобного о своих детях. Вместо этого она напомнила старой подруге – довольно высокопарно, надо признать, – об ответственности за употребление данных Богом талантов на благо человечества.

Тем не менее Аннапурна твердо стояла на своем. Как мы знаем, дар принес ей много страданий, внушив уверенность, что по пятам за истинной любовью всегда следует счастливый конец (надо признать, что она никогда не любила «Ромео и Джульетту», упуская шанс почерпнуть из источника мудрости), и тем самым погрузил в глубины отчаяния.