— По степени разложения.

Он поколебался, а затем подтолкнул папку вперед.

Прежде чем сержант успел еще раз предупредить, Линда открыла папку. На первый взгляд, ничего страшного. Обычная поляроидная фотография, на которой была изображена компания старых друзей, сидевших на диване. Но потом она заметила, что у мужчины с края нет лица. Оно было раздроблено. Глаза остальных были пустыми и смотрели не в камеру, а в пространство. Кожа была серая, но разных оттенков, рты раскрыты, как будто они забыли, как сказать слово «сыр». На одежде повсюду виднелись пятна и полосы засохшей крови.

Линда заставила себя посмотреть на отца. Засохшая кровь покрывала бо льшую часть его головы, но она увидела вмятину на черепе там, где он должен был быть круглым. Она закрыла папку и отдала сержанту Хану.

— У них есть какие-нибудь идеи, где она сейчас находится?

Он покачал головой.

— Они даже толком не знают, как она выглядит. Фальшивая страница на «Фейсбуке», которую она создала, была деактивирована. Они сейчас составляют ордер на выдачу данных. Все, что было у семьи Каски и остальных Макалистеров, — это несколько детских фотографий, на которых она не старше восьми или девяти лет. По-видимому, она сумела забрать все последние фотографии, которые у них были, за несколько месяцев до убийств. Она намеренно оставила нам этот дневник, но мы понятия не имеем, сколько из того, что она написала, достоверно, а сколько было сфабриковано для полиции. Она может быть где угодно. И судя по тому, что она оказалась способна сотворить, она может быть кем угодно.

Линда подняла с пола свою старую сумку. Взгляд задержался на значках, которые когда-то помогал пришивать отец. Затем она перекинула ремень сумки через плечо.

— Я узнаю, кто она, женщина, которая убила моего отца.

Она вышла из кабинета для допросов, не попрощавшись, и в одиночестве прошла по знакомым залам Главного управления полиции Большого Манчестера, не совсем понимая, куда идти дальше, даже когда садилась в автобус до центра города. Линда надеялась, этот визит хоть как-то поможет ей снять с себя вину за то, что она не забила тревогу раньше, когда отец не отвечал на ее звонки и сообщения. Что она перестанет чувствовать себя дурой, попавшейся на глупые уловки этой женщины. Но ничего не получилось, и запутанный клубок вины за то, что она сделала, так и остался в ее сознании.

Через полчаса Линда выскочила из автобуса, не менее растерянная, чем раньше. Пока она ждала, чтобы перейти улицу, собака на поводке рядом с ней лаяла и рычала, а женщина, державшая поводок, ничего не делала, чтобы успокоить пса. Когда загорелся зеленый, женщина дернула поводок и потащила собаку через дорогу, пиная ее в брюхо, когда та останавливалась.