Я киваю и пытаюсь улыбнуться, хотя губы дрожат.

Гейб убил Митча Адлера. Он отправлял записки с угрозами. А Кевин? Что Гейб имел в виду, утверждая, будто заставил его исчезнуть?

У меня дрожит голос, когда я наконец заговорила:

— Гейб, я знаю. Пожалуйста, только дай мне время. Научи меня. Я способная ученица и могу исправиться.

До нашего слуха доносятся шаги сверху. Гейб поднимает голову, тупо пялясь на крошечную лестничную площадку и открывающуюся дверь. Он слезает с меня, увлекая нас обоих в тень, к стене под лестницей, где нас не заметят.

В темном углу я замечаю биту и вырываюсь на мгновение, но его достаточно, чтобы подобраться к ней.

Теперь я стою во весь рост лицом к лицу со своим тюремщиком, крепко сжимая оружие в руках.

Сирены прорываются сквозь заполнившую комнату тишину.

Сирены — и голос сестры, зовущей меня по имени.

53

53

Роузи. Настоящее время. Суббота, 4.32 дня.

Бренстон, Коннектикут

Роузи не могла больше ждать. Ни секундой дольше.

Она вышла из машины и побежала к калитке со стороны гаража. Та открывалась точно так же, как и в их детстве. Рама перекосилась, замок сместился. Женщина бросилась к ящику с инструментами на небольшом верстаке в углу и приподняла его. Ключ был там, как и всегда. Она рванула к боковой двери, повернула ключ и, не раздумывая, перешагнула порог.

Боковая дверь вела в прихожую, а оттуда — на кухню. Роузи замедлила шаг — в доме было тихо. Гейб мог услышать, как зашла подруга, и где угодно ее подкарауливать. Роузи прошла маленький кухонный островок и стол, на котором лежала ее черная сумочка.

Взгляд упал на набор ножей, и женщина схватила из последнего ряда тесак с самым большим лезвием. Стиснув рукоятку обеими руками, Роузи выставила оружие перед собой и, прижавшись спиной к стене, медленно скользила бочком, пока не дошла до гостиной.