В аптеке она достала зеркальце.
«Дорогая, ну и вид у тебя!»
И хотя в отражении была всё та же тридцатидвухлетняя Вероника со строгими правильными чертами и прозрачной бледностью кожи, мисс Бёрч недовольно покачала головой. Её волосы жаркого каштанового цвета растрепались и казались в ту минуту совсем тусклыми, словно перенесённый ужас отразился и на них.
Жалко было новое пальто из верблюжьей шерсти. Оно не очень тёплое для зимы, но так хорошо сидело и вообще…
Так что же делать? Звать полицию? Приедут ещё двое, ещё злее, чем этот тип…
Веронику отвлекла монотонная речь за спиной, она вспомнила, где находится, и обернулась. Здесь было немноголюдно – двое молодых людей и продавщица. Один юноша – он был в очках – рассматривал витрину. Другой, повыше ростом, с кудрявой головой, стоял против женщины за прилавком. Кажется, он пытался с ней спорить.
Его голос звучал тихо, просительно, будто он говорил что-то постыдное. Тем не менее от Вероники не скрылся его чистый британский выговор, несомненно удививший и обрадовавший девушку.
– Но послушайте. Я
Худая сухонькая женщина стояла прямо, как австрийский штык, и на все просьбы твердила одно и то же:
– Zdravnik nima jugoslovanskega priimka[3].
Вероника кивнула сама себе:
«Первая вылазка за границу. Вот бедняга».
Кудрявый юноша сказал чуть громче:
– Я не понимаю. Пожалуйста, говорите по-английски…
– Извините, – обратилась к нему американка.
Её голос вспугнул британца, точно воришку.
– Эта леди объясняет вам, что вы должны сходить к местному лекарю и заплатить ему, чтобы он выписал вам рецепт.