Мирослава расхохоталась:

– Перспектива остаться старой девой мне уже давно не грозит.

– Наказанье господне, а не подруга детства!

– Не нуди! И вообще, вы сговорились, что ли, все?

– Кто все?

– Тётя Виктория, тётя Зоя и даже Игорь!

Игорь Коломейцев был мужем Виктории ненамного старше так называемой племянницы. Хотя Мирослава всегда называла его дядюшкой и чмокала в щёчку. А он звал её племяшкой. Полная идиллия.

– Вот видишь, – обрадовался Шура, – не один я вижу очевидное, и только ты одна предпочитаешь не видеть, не слышать и не чувствовать.

– А ты знаешь, что сказал по этому поводу Войцех Бартошевский? – спросила Мирослава.

– И что же он такого сказал? – осторожно проговорил Шура, опасаясь ловушки.

– Для счастья женщине нужен мужчина. Для несчастья – вполне достаточно мужа.

– Вздор! – сердито отрезал Наполеонов.

– Кстати, Шура! – воскликнула Мирослава.

– Чего тебе?

– А ведь сват Наум был невидимкой!

– У-у злыдня! Ты ещё хочешь, чтобы Морис стал невидимкой?!

– Ничего я не хочу, – отмахнулась Мирослава, – кроме того, чтобы меня оставили в покое.

– Эгоистка.

Мирослава пропустила мимо ушей сказанное другом детства и сообщила:

– Кстати, мы приглашены к тёте Виктории!