Отвечая ему, она даже не соизволила повернуть голову в его сторону.

– Мои приказы остаются прежними. Выбранные мною оборонительные позиции предпочтительнее твоих. Всего один из сангвинистов справился с шестью твоими подручными на незнакомой территории в Масаде, а сейчас мы не знаем, сколько их может быть в аббатстве. Тот, кто осмелится спуститься вниз, наверняка не вернется назад.

При этих словах у большей части ее воинства лица стали откровенно трусливыми.

Но Тарек не испугался. Его вытянутая рука показывала на аббатство; он был готов спорить с ней, испытывать ее. Ее совершенно не трогало проявляемое им неуважение. Батории надо было окончательно покончить с ним, так как сангвинисты покончили с ее семьей.

Она схватила его вытянутую в сторону аббатства руку и с силой приложила ее к своему горлу прежде, чем он успел среагировать.

– Если ты думаешь, что сможешь повести их, – презрительно произнесла она, – давай, веди!

Как только ладонь Тарека коснулась ее роковой отметины, его кожа зашипела. Подпрыгнув, он с криком отскочил прочь, его пальцы дымились от этого секундного контакта с порченой кровью Батории, действующей даже сквозь ее кожу.

Окружавшие их мужчины отпрянули назад – все, кроме Рафика, который бросился на выручку брату, вскочив на бугорок рядом с ней.

Магор угрожающе зарычал, готовый вступить в бой.

Нет, – приказала она ему. Это была ее драка, ей предстояло дать урок.

Вскинув тощее тело Рафика, Батория положила его на себя, как любовника. Затем зажав в пальцах его волосы, притянула его голову к себе и приложила его ртом к своей шее. Нежная плоть задымилась, Рафик завопил и волчком завертелся над ней.

А она, глядя на Тарека, спросила:

– Ну как, кормить твоего братца дальше?

Злоба буквально выплескивалась из его глаз, сменяясь страхом – он боялся за жизнь брата и боялся Баторию. А она, удовлетворившись содеянным и отпустив Рафика, оттолкнула его от себя. Он, хныча, как младенец, подобрался на четвереньках к Тареку, его губы, покрывшиеся волдырями, кое-где еще дымились.

Тарек, опустившись на колени, успокаивал своего все еще не опомнившегося брата.

Батория почувствовала себя виноватой – она ведь знала, что умственное развитие Рафика было на уровне маленького ребенка, но она должна быть твердой – более твердой, чем любой из них.

Магор, ползя на брюхе, приблизился к ней, обнюхал ее, убеждаясь, что с ней все в порядке, и одновременно демонстрируя ей своей позой, что он целиком и полностью признает ее вожаком этой своры. Батория почесала у него между ушей, принимая его волчье почтение. Встав над Тареком, она ожидала подобного и от него.