Глава 28
Легион ощутил, как серебряный клинок отсек его черный отросток. По мере того как этот отросток истаял и втянулся, демон вернул свое сознание во тьму погреба под старым зданием в Праге. Те, кто жил в этом доме, были уже мертвы, их сердцебиение навеки умолкло.
Он открыл рот и позволил новой порции крови стечь по обожженному языку в пылающее горло. Его слуги теперь были немногочисленны — лишь те, кого Легион по-прежнему мог твердо удерживать после того, как его сосуд был так сильно поврежден. Зияющая рана в груди уже затянулась. Сломанные кости срослись. Сожженная пламенем кожа слезала огромными клочьями — он линял, подобно змее.
Но демон держался за прошлое; оно пылало в нем так же яростно, как огонь, опаливший это хрупкое тело.
Легион помнил когти и клыки, вытаскивающие его из-под дымящихся развалин проклятого дома.
Его тащили по ступеням куда-то во тьму. Он знал своего благодетеля. Тот сейчас дремал рядом с ним, тяжело дыша, но даже во сне оставался настороже, готовый защищать хозяина.
Оказавшись здесь, Легион разомкнул завесу теней, окружавшую угасающее пламя души Леопольда. Он вынужден был защищать этот уголек, раздуть его обратно в язычок огня. Если Леопольд умрет, оплот Легиона в этом мире будет разрушен, и он вновь станет лишь бесплотной, бесформенной тьмой. Поэтому демон питал этот огонек, сохранял этот сосуд. На это понадобились все его силы, все его сосредоточение, и потому он был вынужден втянуть множество отростков, освобождая тех, кто был порабощен ранее.
Но не всех.
Когда дерево страдает от жажды, теряя свои ветви, корень выживает.
«И я вырасту заново, еще сильнее».
После того как волк притащил его сюда, Легион дотянулся до тех, кто все еще носил его ярмо, и призвал их в это место, дабы они убили всех, кто жил в доме, и принесли свежую кровь для возрождения и усиления его сосуда. Он искал глаза своих рабов, подсчитывал, сколько их еще осталось в иных землях, добирался до тех, кто не освободился, когда он пал. Он заставил их всех двигаться в одном направлении.