Он отчеканивал слова, вкладывая в каждое из них все свое отчаяние.

— Нет… Сосной не может пахнуть… Здесь нет сосен… На многие километры вокруг… И вам это прекрасно известно, Юбер.

Он тяжело опустился на стул, потрогал пальцами виски, лоб, затем снял очки и прикоснулся к шрамам на месте глазниц, образующим тонкие извилистые бугорки.

— Уверяю вас, — заговорил Юбер, — похоже, будто и в самом деле пахнет сосной… Правда, не очень явственно, но я тоже начинаю чувствовать…

— Благодарю вас, Юбер… Вы очень любезны, но не стоит уверять меня, будто я прав… Я не прав… Мне чудится запах сосны, но я ошибаюсь, вот и все… И вы ничем не можете мне помочь. Ничего не поделаешь. Налейте мне, пожалуйста, немного кофе.

Гром прогремел где-то совсем рядом, и его раскаты, которым вторило эхо, долго еще отдавались вдалеке.

— Погода невыносимая, — заметил Юбер. — Нам лучше пойти в дом.

— Сейчас, сейчас.

Эрмантье, казалось, совсем обессилел. Он торопливо выпил свой кофе, помолчал немного, помахал перед лицом рукой, словно отгоняя невидимых мух, потом заговорил:

— Юбер… Если говорить по-мужски откровенно… Я сильно… изменился? У меня больной вид? Вы видите меня не так часто, вам это должно быть заметнее.

— Вы кажетесь более возбужденным, нервным… Это правда.

— Я похудел?

— Да.

— Спасибо, Юбер. Вы имеете мужество быть откровенным. И еще скажите… Ведь это неправда… Вы не чувствовали запаха сосны?

— Нет.

— Вот так и следует говорить.

— Дорогой мой, напрасно вы придаете такое значение мелочам, которые…

— Хорошо, хорошо!.. Разумеется, все это мелочи… Согласен. Я не возражаю против вашего Курселя. В конце концов, и здесь я мог ошибиться.

— Тем не менее, если это доставит вам удовольствие, еще не поздно назначить вместо него кого-нибудь другого. Например, Матьяса…

— Не надо мне ничего. Пускай будет Курсель! Унесите все эти бумаги, Юбер. Предоставляю вам полную свободу действий… Думаю, мне не удастся вернуться в Лион через месяц. Спокойной ночи, Юбер. Я хочу немного пройтись… Который час?