— Мы уезжаем, — сказала она однажды утром, когда Дутр, сидя на ступеньках, брился.

— И куда же? — спросил он рассеянно.

— В Тулон. Я получила ангажемент для тебя и этой… — Она продолжила фразу движением головы. — Будете выступать в кинотеатре «Варьете» между сеансами.

— А!.. — произнес Дутр. — Кинотеатр… Неужели мы так низко пали?

— В каком мире ты живешь? — спросила Одетта.

Не стерев со щек мыла, с раскрытой бритвой в руке, он вернулся в фургон. Одетта стиснула руки. Он наполнял всю комнату молодостью, светом. Она даже перестала злиться.

— Смотри, — сказала она, — вот контракт. Тебе нужно его подписать. Отныне подписывать будешь ты.

Он ухватился за спинку стула, с раскованным изяществом уселся на него верхом, пробежал бумагу глазами.

— Пять тысяч за выступление?

— Я и на это не рассчитывала.

— Нет, послушай… Ты это серьезно? Ведь мы зарабатывали…

— Ты забываешь — несчастный случай!

Они стояли лицом к лицу, пристально глядя друг на друга. Дутр закрыл бритву, швырнул ее на стол, прямо на исписанные листы.

— Да, — повторил он, — несчастный случай.

Они замолчали; он — сложив руки на спинке стула, она — приводя в порядок записи.

— Что сделано, то сделано, — сказала она наконец. — Подпишешь?

Одетта подтолкнула сыну ручку. Тот и не шелохнулся.

— Иногда я думаю, — тихо произнес Пьер, — что умереть должна была не Хильда…

Она протянула руку через стол; он медленно отстранился.

— Может быть, Хильда любила меня…