— Не хотите ли вы сказать, что Мириам его разорила?

— Вы неотразимы, — пробурчал Виаль.

— То есть?

— Вот именно. Она разорила его. Но не в том смысле, в каком это понимаете вы. Она разорила, разрушила его тут.

Он поднес к виску указательный палец, нацеленный, как ствол пистолета.

— В общем, у Элле не все ладилось.

— Почему? — спросил я.

— Вы видели Мириам, не так ли?.. Дорогой мой, в колонии все мы были далеко не ханжами, уверяю вас. Но Мириам удалось нас удивить… вызвать наше негодование, если хотите. Я говорю «наше»… ну, по крайней мере, некоторых из нас.

— Своим поведением?

Вновь быстрый насмешливо-жесткий взгляд.

— Я бы сказал, своим отношением, — поправил он. — Очевидно, что у нее были похождения. Были такие, что закончились плохо, с точки зрения общепринятой морали… морали тех людей, которые ссорятся и разводятся. Но все это не имело значения. Мириам не следовало переступать границы.

— Какие границы?

Виаль посмотрел на свет рюмку виски.

— Не знаю, можете ли вы себе четко представить. Сейчас пишут столько несуразного об отношениях между черными и белыми!.. Короче говоря, африканцы перенимают наши манеры, привычки, наш образ мыслей… Мириам захотела пойти обратным путем. Есть бедолаги белые, вступившие на этот путь… Но чтобы женщина ее толка, с ее дарованием стремилась… Вот в чем загвоздка.

— Почему ей пришлось уехать?

— Из-за смерти мужа или скорее вследствие обстоятельств, сопровождавших эту смерть. Да, с Элле произошел несчастный случай. Он упал в заброшенный карьер. Любопытно, не так ли?.. Он никогда не ходил этой дорогой, и все же в тот вечер…

— Он покончил с собой?

— Что касается меня, то я в этом не сомневаюсь. А вот другие…

Его недомолвки выводили меня из себя.

— Что же подумали другие?