— Ты еще заработаешь кучу денег. — Она вдруг заговорила примирительным тоном. — Руки у тебя золотые…

— Заткнись!

Дорожных знаков и указателей попадалось все больше. От высоких фонарей на шоссе падал рассеянный, как в операционной, свет. Дювалю захотелось сойти в Лионе. Оттуда он мог бы вернуться в Канны ночным поездом. Оставаться рядом с этой женщиной дальше у него просто не было сил. Слишком долго он себя сдерживал… Оба они просто притворщики. Только она еще хуже, чем он. Намного хуже!

— Выпьем кофе? — предложила Вероника.

Он промолчал. Он тоже прекрасно знал, как можно ее оскорбить. Она притормозила, подъезжая к стоянке.

— Мы заслужили чашку кофе. Ну, перестань дуться, Рауль. Я сейчас сказала глупость… Я признаю, что была не права. Идем?

Она вышла из машины, прямо через юбку поправила на себе пояс, бросила рабочему в синем комбинезоне:

— Заправить… И воду залить… Потом поставите на стоянку… Спасибо.

Этот сухой тон, эта привычка всеми командовать — нет, он больше не вынесет! Ведь она даже не хороша собой. И это его жена! На всю жизнь! Всего полгода, как они женаты, а он уже вынужден отчитываться перед ней, оправдывать свои расходы…

Следом за ней он вошел в кафе при автозаправочной станции, битком набитое туристами. Вероника протянула ему бумажный стаканчик. Кофе отдавал лакрицей. Его пальцы сразу же стали липкими. Она улыбалась как ни в чем не бывало. Слова ее не задевали. Он же чувствовал себя по уши в грязи. Он вернет ей все. Пусть эти толстосумы подавятся своими деньжатами! В юности он раздал столько листовок и брошюр, что и теперь невольно выражал свою ненависть словами из партийного лексикона: толстосумы, богачи. Вероника тоже была из богатеньких, из тех, кто отдает приказы, — у них и голос для этого подходящий, с легкой ноткой презрения.

Она прихлебывала кофе мелкими жадными глоточками. Вероника всегда и везде чувствовала себя как дома. Она и думать забыла об их ссоре — вернее, отложила ее в сторону, словно недовязанную кофту. Вскоре Вероника вновь возьмется за нее, пересчитает петли и станет их провязывать одну за другой… Но сейчас она поглощена тем, что происходит вокруг: наблюдает, как носятся детишки, как женщины наводят красоту, а у самой плечи и бедра чуть заметно подрагивают в такт модному мотивчику, доносящемуся сквозь шум из глубины зала…

— Теперь ты поведешь машину, — объявила она. — Я устала!

Дюваль отвесил ей церемонный поклон.

— Слушаюсь, мадам.

Удивившись, она пристально посмотрела на него:

— До чего ты бываешь глуп!

Расплатившись, она уселась в машину, повертела в руках ремень безопасности, но так и не пристегнула его.