– Спасибо, что приехала, – сказала она.

– Я так рада, что вы позвонили. Мы можем где-нибудь поговорить, прежде чем я пойду навестить ее?

Кейт волновалась и хотела немного морально подготовиться к встрече с сестрой. Энид кивнула:

– Рядом с крылом, где она лежит, есть зона отдыха. Лифт вот там. Сначала надо будет зарегистрироваться наверху.

Они вошли в кабину лифта и молча ехали до пятого этажа. Кейт прошла следом за Энид к зоне отдыха. Они сели в удобные кресла.

– Признаться, я удивлена, что вы здесь, – сказала Кейт. – Я думала, что вы с Блер ненавидите друг друга.

Энид вдохнула поглубже и покачала головой:

– Никогда я ее не ненавидела. Я старалась стать для нее мамой, а она просто не желала знаться со мной. Я бы не стала лгать тебе, Кейт. Нет, мы не любили друг друга. Но я любила ее отца. И когда я выходила за него, я пообещала ему, что буду всеми силами стараться заботиться о его ребенке. Все годы я пыталась поддерживать отношения с Блер, но, когда ее отец умер, она просто вырезала меня из своей жизни. Я положила для нее деньги в трастовый фонд. – Энид пожала плечами. – Но когда можно было забрать вклад, Блер уже не нуждалась в деньгах и сказала мне открытым текстом, куда мне их деть. Я посылала ей электронные письма на ее писательский сайт, но она мне ни разу не ответила. Я очень рада, что со мной смог связаться адвокат, когда это все случилось.

Кейт покачала головой:

– А Блер всегда говорила, что вы не желаете иметь с ней ничего общего.

– Мне так хотелось помочь ей. А отослать ее в школу – это было решение ее отца. Когда мы поженились, Блер вела себя просто безжалостно по отношению ко мне. Она делала все, что только могла, чтобы выгнать меня из дома. Прятала мои лекарства от гипертонии. Во время дождя тайком подбиралась к моей машине и опускала стекла. А однажды вытащила кучу одежды из моей гардеробной и выбросила в мусорный бак в конце улицы.

Кейт была в шоке. Ни о чем таком Блер ей никогда не рассказывала.

Энид подняла руки:

– Она много чего творила. Мы водили ее к психиатру, но ей тогда было всего двенадцать, и врач отказался ставить диагноз «расстройство личности». Но я умею читать между срок. Шейна страдала нарциссизмом и пограничным расстройством личности. Пусть они не были связаны кровно, но Шейна растила Блер в те годы, когда формируется личность.

– А что говорили те врачи, которые беседовали с Блер?

Энид снова пожала плечами:

– Говорили, что мы с отцом должны показать ей, что она любима. Что мы должны стараться залечить рану, нанесенную биологической матерью, отдавшей ее на удочерение. Я не соглашалась с Эдом в том, что от Блер нужно скрывать то, что она – приемный ребенок, но он был непреклонен. Боялся, что Блер ни за что не простит его за ложь. – Она вздохнула. – Больше года мы водили ее к психотерапевту, и она ненавидела эти походы лютой ненавистью. Не желала откровенно говорить с врачом. У нее в сердце была дыра… слишком большая. Трудно было ее залатать.