— Не вырастет. — Олежка с сожалением взглянул на ватман и встал. — Хорошо, не сердись. Идем есть суп.

— И второе! — тоном, не терпящим возражений, добавила мать.

На столе дымилась тарелка с лососевым супом. На плите в сковородке шкворчали поджаристые котлеты. Мать готовила вкусно. Олежка любил ее котлеты и супы, которые она умела сделать буквально из ничего. А еще печь невероятно вкусные рулеты с ягодами и готовить фруктово-творожный мусс. Он с удовольствием втянул носом воздух и сел за стол.

— Хлеб бери. — Мать ревностно подсунула ему краюху хлеба, густо намазанного сливочным маслом.

Олежка ел, стараясь не думать об оставленном на столе чертеже. Точнее, это был не совсем чертеж, а карта! Карта звездного неба, выверенная до градуса. На прошлый день рождения Олежка вымолил у родителей телескоп, настоящий, почти профессиональный. Вот уже полгода он по вечерам до поздней ночи смотрит в него с восторгом, не дыша. Он изучил пока лишь один квадрат, но досконально, знает в нем каждую звездочку, каждую точку. И когда-нибудь ему обязательно повезет — он откроет совершенно новую планету, пока никому не ведомую. Назовет ее в честь мамы: Александрой. Или в честь папы — Игорем. Тогда они поверят ему и перестанут ругать за то, что он не всегда делает уроки, мало гуляет, почти не дружит с ровесниками и не помогает по дому…

Олежка мечтательно вздохнул. Ложка скребанула по пустому дну и замерла в воздухе, как маленький блестящий метеорит.

— Скушал? — обрадовалась мать. — Молодец. Добавки?

— Нет, спасибо. Можно я пойду?

— Куда пойду? А котлеты? — Мать кинулась к сковородке.

Котлеты Олежка ел уже без аппетита. Просто потому, что знал — мать так просто не отпустит. Будет нудеть, причитать, пообещает пожаловаться отцу, когда тот придет с работы. Словом, целый геморрой. А карта ждет! Олежка видит ее перед глазами, будто она лежит сейчас на обеденном столе. Каждую черточку, каждый значок. И значит, нужно доесть эти проклятые котлеты, иначе мозг просто лопнет, взорвется от обилия информации, которую необходимо немедленно выплеснуть наружу. Он тяжело вздохнул и решительно взялся за вилку…

2

2

Громко пропел мобильный, разрезав густую тишину и темноту на неровные куски. Олег сделал вид, что не слышит его, и накрыл голову подушкой. Проклятый аппарат зазвонил вновь, отплясывая чечетку на прикроватном столике. Того и гляди шлепнется вниз. Олег, сыпля про себя проклятиями, с трудом дотянулся до телефона.

— Да. — Голос со сна был сиплым и надтреснутым.

— Спишь? Криволапов, ты спишь? А совесть есть у тебя?