Ленуар и Тестар дю Ли немедленно удалились, холодно распрощавшись с Николя. Сартин подошел к нему и, положив руку на плечо, чего с ним не бывало никогда, устало произнес:

— Вы же читали Монтескье, Николя. У него есть одна фраза, которая часто приходит мне на ум: «Но все решили, что лучше будет прекратить поиски, ибо в противном случае существует риск обнаружить гораздо более опасного врага, неприязнь к которому следовало скрывать, дабы вражда временная не превратилась во вражду непримиримую». Вы блестяще расследовали это дело, и вам не в чем себя упрекнуть. Мы с вами столпы государства, которое пытаются расшатать, и эта история лишь подтверждает мои слова. Что же касается преступников… Будьте осторожны; когда-нибудь вам придется столкнуться с этими канальями.

ЭПИЛОГ

ЭПИЛОГ

Среда, 24 августа 1774 года

Рано утром Николя вызвали в особняк Грамона. Там царила непривычная суета. По лестницам сновали лакеи с тяжелыми чемоданами из ивовых прутьев. Двор заполняли нагруженные доверху экипажи. Похоже, здесь намечался переезд. Его проводили в кабинет начальника полиции. Сартин наблюдал, как лакеи укладывают в кожаные коробки его любимые парики. При виде посетителя он остановился.

— В двух словах, — быстро заявил он. — Я только что получил назначение в Министерство морского флота, где я в должности министра наследую господину Тюрго, который принимает Государственное казначейство. Свое место я уступаю Ленуару, я сам назвал его в качестве своего преемника. Герцог де Шалабр готов сдать мне особняк неподалеку от своего сада; вы всегда будете там желанным гостем. А сейчас, отложив все текущие дела, я должен ехать в Версаль, поэтому у меня нет времени сказать вам все, что я чувствую…

Он несколько раз щелкнул замком какой-то коробки.

— …И сказать вам… В общем, я рекомендовал вас своему преемнику. Представьтесь ему как можно скорее, первые часы решают все, и тот, кто не успел, вряд ли когда-нибудь сможет на что-либо рассчитывать. Я пока не могу подыскать вам место подле себя, в Министерстве морского флота, но это не означает, что в один прекрасный день я не призову вас к себе. Разумеется, я это сделаю. До свидания, друг мой.

И, ругая лакеев за неловкость, он продолжил паковать парики. Ошеломленный Николя удалился среди всеобщей суматохи. Так, в считаные секунды, завершилась работа, начатая четырнадцать лет назад. Он никогда не оставался равнодушным к перепадам настроения Сартина. И отнюдь не был убежден, что его неизменная преданность, верность и лояльность, равно как и выпавшие на его долю за время службы под началом Сартина испытания, оценивались как должно. И он решил не ходить в Шатле, где, насколько ему известно, ничего срочного не предвиделось. Он посвятит этот день размышлениям. А так как лучше всего мыслить с книгой в руках, то он заберется в библиотеку к Ноблекуру, убежав таким образом от надвигающейся на Париж августовской грозы. День обещал быть душным и тяжелым, подобно грузу, давившему ему на сердце.