Карим Абдуф.

Ньеман взглянул направо: темные трубки по-прежнему несли в его тело кровь. Эликсир жизни. Животворный сок артерий.

Хирург взялся за ножницы.

— Не прикасайтесь к нему! — выкрикнул Карим.

Врач застыл с поднятой рукой. Лейтенант подошел к столу и оглядел рану Ньемана. Теперь она была стянута нитками, как мясо для жарки. Врач пожал плечами.

— Но мне же надо обрезать концы…

Карим настороженно озирался.

— Как он?

— Нормально. Потерял много крови, но мы ему сделали солидное переливание и зашили рану. Только операция еще не закончена и…

— Вы его напихали этой гадостью?

— Какой гадостью?

— Ну, чтобы усыпить.

— Всего лишь местная анестезия…

— Тогда живо гоните амфетамины. Что-нибудь возбуждающее. Я должен его расшевелить.

Карим обращался к врачу, не спуская глаз с Ньемана. Он добавил:

— Скорее! Это вопрос жизни и смерти. Врач встал и вынул из плоского аптечного ящичка маленькие пилюли в пластиковой упаковке. Карим ободряюще улыбнулся комиссару.

— Держите, — сказал врач. — После такой пилюли он встрепенется уже через полчаса, но…

— А теперь выйдите все отсюда! — крикнул молодой араб. — Все выйдите, мне нужно поговорить с комиссаром.

Врач и сестра скрылись за дверью.

Ньеман почувствовал, как лейтенант выдернул из его руки иглу капельницы, услышал шуршание скомканного бумажного полотенца. Затем Карим протянул комиссару его испачканную кровью теплую куртку. В другой руке он зажал горсть ярких пилюлек.