Огненный бордюр из факелов охватывал дом полукругом, от обрыва до обрыва. Меж языков пламени торчали силуэты с ружьями наперевес. Туда соваться нечего – это ясно.

Маса перебежал ко второму окошку, но там и вовсе было худо – раззявилась черная пропасть.

Что же получалось? С одной стороны бездна, с другой – ружья. Наверху небо. Внизу… В полу, на дальнем конце чердака, желтел освещенный квадрат – лаз, обнаруженный Монахом в третьей слева комнате. Там «черные куртки» с кинжалами наголо. Значит, вниз тоже нельзя.

А если совсем вниз, в подвал?

Маса перебежал к подъемному устройству, приоткрыл люк, из которого вылез всего пару минут назад.

Снизу доносился топот, шум голосов – враги уже шуровали в подземелье.

Это означало, что скоро они доберутся и до чердака.

Всё кончено. Спасти господина невозможно.

Что ж, тогда долг вассала – умереть вместе с ним. Но сначала оказать господину последнюю услугу: помочь ему уйти из жизни с достоинством. В безвыходной ситуации, когда ты со всех сторон окружен врагами, единственное, что остается – лишить врагов удовольствия видеть твои предсмертные муки. Пусть им достанется лишь равнодушный труп, и твое мертвое лицо будет взирать на них с превосходством и презрением.

Какой способ предложить господину? Будь он японцем, всё было бы ясно. Кинжал у него есть, времени для приличного сэппуку вполне достаточно. У Тансина на боку висит короткий прямой меч, так что корчиться от боли господину не пришлось бы. Как только он коснулся бы кинжалом своего живота, верный Маса тут же отсек бы ему голову.

Верный секундант уже занес свой меч, чтобы отрубить голову, как только самурай вонзит короткий меч себе в живот

Но гайдзины не делают сэппуку. Они любят умирать от пороха.

Значит, так тому и быть.

Не теряя времени, Маса подошел к дзёнину, который шептался о чем-то со своей дочерью, одновременно занимаясь каким-то непонятным делом: вставлял одна в другую бамбуковые палки.

Вежливо извинившись за то, что прерывает семейный разговор, Маса сказал: