– Судя по твоим опухшим г-глазкам, ты тоже неплохо отоспался. А я падаю с ног. Буду в номере. Окно, оставлю открытым. Если что интересное, подай сигнал.
–
Рури – это маленькая японская птичка чудесной лазоревой окраски. Щебет её особенной красотой не отличается, но зато его ни с чем не спутаешь. А главное, собственных рури в Вайоминге не водится.
Рури защебетала исключительно не ко времени, помешав Фандорину досмотреть до конца чудесный сон. Будто он селестианский брат, мирно живёт в райской долине, а вокруг него все женщины, которые дарили ему любовь в разные годы его жизни. Они по-сестрински нежны друг с другом, и вместе всем им очень хорошо.
Дисциплинированное сознание Эраста Петровича отказывалось пробуждаться, когда под окном ржали лошади или дрались пьяные ковбои, но на негромкий, малоприятный щебет фальшивой лазоревки откликнулось моментально.
Фандорин сел на кровати, открыл глаза и увидел, что за окном глубокая ночь.
Снова чирикнула японская птица.
Он высунулся из окна.
На улице ни души. Не видно ни зги. Даже в окнах салуна свет уже не горел.
Из темноты донеслись ещё две короткие, сердитые трели. Это означало: «Скорей, господин! Что вы возитесь?»
Поскольку Фандорин спал не раздеваясь и не разуваясь, он просто перепрыгнул через подоконник.
Короткий, освежающий полёт со второго этажа. Пружинистое приземление, от которого Эраст Петрович окончательно проснулся.
Откуда ни возьмись подлетел Маса.
– Господин, он проигрался до последнего. Пил один. Ушёл из салуна предпоследним. А последним – я. Хозяин за мной запер.
– Почему ты не пошёл за Ридом?
– Потому что он сюда скоро вернётся. Когда в салуне почти никого не осталось, а хозяин отвернулся, чёрный человек потихоньку открыл шпингалет на окне, а окно при этом оставил затворенным. Это чтобы потом залезть с улицы.
Эраст Петрович рассердился.
– У Рида нет денег на выпивку. Собирается стибрить бутылку-другую, когда хозяина не будет. И ради этого ты меня разбудил? А мне снилось, что я селестианский брат.