И приготовился к живописному зрелищу, заранее наведя окуляры на место неизбежного крушения.

– Ооо! – восхищенно протянул он, когда черная торпеда локомотива сшибла заграждение, вмазалась в земляной скос, подкинула свою заднюю часть, перевернулась, бухнулась кверху колесами, да еще покатилась. Платформы взгорбились зигзагом, налетая одна на другую, посыпались вправо и влево. С них соскочили тяжелые туши танков и запрыгали, словно спичечные коробки. В стороны полетели башни, гусеницы, еще какие-то железки.

А какой был грохот! Будто бог грома Райдзин ударил сразу во все свои десять тысяч небесных барабанов!

– Танкового прорыва не будет, – сказал господин, снова садясь за руль. – Шансы Алой и Белой роз выравниваются. Садись в коляску. Едем.

– Куда? – спросил Маса. – Капитан сам себя покарал. И я, пожалуй, прочту в его честь похоронную молитву. Он умер, как воин.

– Когда смотришь в бинокль, упускаешь из виду общую к-картину. За десять секунд до аварии Макольцев спрыгнул под откос. Так что давай сначала его убьем. Потом прочитаешь молитву.

Мотоцикл снова помчался по склону, теперь вниз. Через минуту они были уже подле разгромленного «литерного», и Маса увидел вблизи искореженные танки, переломанные платформы, вывернутые шпалы.

– Вон он! – крикнул господин, качнув подбородком вперед и вправо.

Там, в нескольких десятках шагов от последнего, безнадежно скособоченного танка, лежал человек в офицерской тужурке.

Маса подбежал к нему, увидел – без сознания, но жив. На щеке капитана багровела ссадина, глаза закрыты, губы плотно сжаты.

– Приведи его в чувство, – велел господин. – Через несколько минут сюда добегут солдаты, а нам нужно с ним п-потолковать. Что-то здесь не складывается…

– Согласен, – кивнул Маса. – Негодяй, спокойно убивающий детей, не стал бы так рисковать собой.

Он нажал под ключицей акунина энергетическую точку. Если человек не умер – очнется.

Адъютант сразу открыл глаза. Пару раз моргнул, повел головой туда-сюда. Улыбнулся.

– А, пинкертоны… Наплевать. Дело сделано. Ни на какие вопросы отвечать не буду.

Он попробовал подняться и застонал – кажется, сломаны ребра и, возможно, не только они.

– Вопрос у меня только один, – сказал Фандорин. – Никого предавать вам не понадобится. В награду за честный ответ получите револьвер с одним п-патроном.

Макольцев опять улыбнулся.

– Большевики не стреляются. Однако любопытно. Какой вопрос?