– Ни слова.

Джоэл не сомневался, что она лжет.

В Новом Орлеане не было снега. Температура за пятьдесят, воздух ясный и свежий. Мисс Твила встретила их крепкими объятиями и приветствиями, налила выпить, а ее горничная принесла из машины вещи. Флорри привезла так много наспех упакованного багажа, что хватило бы на целый год. Джоэл заикнулся, что снимет номер в отеле «Монтелеоне» на Ройал-стрит, но Твила и слушать не хотела. В ее изящном доме было достаточно спален, и ей требовалось общество. Они сидели во дворе у старого фонтана, где вода стекала с цементного тигра, и говорили о разных пустяках. Когда Флорри извинилась и на минуту вышла, Твила прошептала Джоэлу:[12]

– Ужасно выглядит.

– Ей пришлось несладко, – ответил он. – Она винит себя в смерти моей матери.

– Очень тебе сочувствую, Джоэл. Флорри помещали в больницу?

– На несколько дней. С болями за грудиной. Я о ней очень беспокоюсь.

– Побледнела, похудела.

– Думаю, ей нужно поесть гумбо, джамбалайю и устрицы, оставляю ее на ваше попечение. Подкормите.[13][14]

– Устроим. И у нас здесь лучшие врачи. С первого взгляда сразу заметно: в ней не самые многообещающие гены.

– Спасибо. Вы правы: у нас склонность умирать молодыми.

– А как очаровательная Стелла?

– С ней все в порядке. Не хочет возвращаться так скоро и осталась в Вашингтоне. Ей тоже досталось.

– Еще бы. Вам бы, ребята, чуточку удачи!

Вернулась Флорри, ее свободное платье стелилось за ней. В большом городе с Твилой ей сразу стало лучше. Они сидели за старым деревянным столом, который, как предполагалось, привезли с какой-то фермы во Франции, пили вино и ели устрицы, принесенные на блюде служанкой.

Говорили и смеялись допоздна, и снова округ Форд остался далеко, где-то в ином мире.

На следующее утро, проспав допоздна, Джоэл вышел из спальни с больной головой и пересохшим ртом. Нашел воду, утолил жажду и отчаянно захотел кофе. Горничная показала ему, как выйти на улицу, и он шагнул в солнечный день во Французском квартале. Обрел устойчивость, выровнял шаг и направился в сторону Джексон-сквер к своему любимому маленькому кафе, где варили крепкий кофе наполовину с цикорием. Выпил чашку, заказал вторую и пошел через Декейтор и Французский рынок по лестнице на набережную. Это место ему нравилось больше всего в городе. Джоэл мог стоять тут часами, любуясь проходящими по реке судами.

Дома, в отцовской библиотеке, был фотоальбом Нового Орлеана. На снимке восьмидесятых годов XIX века изображались стоявшие борт к борту в порту пароходы с грузом хлопка с ферм Арканзаса, Миссисипи и Луизианы. В детстве, когда Джоэл постоянно о чем-нибудь мечтал, он убедил себя, что на одном из них есть хлопок и с фермы Бэннингов, и его из Нового Орлеана повезут куда-нибудь за границу. Такому хорошему хлопку подвластен весь мир. И благодаря ему получили работу и люди в порту, и на судах.