Я украдкой бросила взгляд на Маркуса. Руки его стискивали руль, на челюсти вздулись желваки. Я пыталась изгнать из своего сознания образ проститутки, ублажающей моего мужа орально, и изо всех сил старалась вспомнить все, что я в нем любила. Я думала о его потребности быть любимым, которую можно было считать одной из форм доброты; о том, что он всегда пытался делать акцент на человеке, с которым разговаривал; что он искренне считал женщин равными себе; что он, не раздумывая, готов был купить и подарить незнакомцу пару кроссовок за 300 фунтов. Я ощутила прилив нежности к мужу и вспомнила, как мы познакомились – и еще о том, что он оказался тогда единственным в моем окружении человеком, который не отпускал шуточки по поводу пробелов в моем образовании. Что он уважал меня такой, какая я есть, и искренне ценил мои достижения. Мне вдруг вспомнилось, как накануне на улице, разговаривая с Ясмин, муж прислонился ко мне, словно пес, ждущий от хозяина ласки и защиты, и я почувствовала, что сделаю для него все. Но, конечно, все было не так просто. В какие-то моменты мы ощущали близость и единение, в какие-то – снова замыкались в себе.

Между тем мы продолжали пробираться сквозь пробки по улицам Лондона. Джошу надоело сидеть на месте, и он начал шалить. Потом он заявил, что хочет съесть сэндвичи, приготовленные мной для ланча, и я не нашла в себе сил, чтобы ему отказать. Машина была набита вещами, в салоне царил беспорядок. Под ногами у меня перекатывалась бутылка с питьевой водой. Пачка бумажных полотенец была заткнута в промежуток между дверью и ручкой, открывающей ее изнутри.

Когда мы добрались до шоссе А12, пробка, наконец, начала рассасываться, и вскоре у нас появилась возможность прибавить газу.

– Пожалуй, наша машина слишком миниатюрная для такого относительно путешествия, не так ли? Может, нам имеет смысл продать ее и купить что-нибудь попросторнее?

– Мы не можем позволить себе машину побольше. Во всяком случае, не сейчас, – возразил Маркус.

– Да, конечно.

Я внимательно всмотрелась в лицо мужа. Мне хотелось, чтобы он сказал что-нибудь важное. Кто-нибудь из нас мог бы сказать, что сожалеет о случившемся, что мы можем начать все сначала.

– Возможно, мы сделали ошибку, когда отправились в эту поездку, – сказала я в надежде, что Маркус мне возразит.

Но он этого не сделал.

– Да, думаю, ты права. Это действительно ошибка. Но мы уже в пути, и теперь поздно что-то менять.

Глаза Маркуса были устремлены на дорогу. Я заметила, что он с такой силой сжимает руль, что у него побелели костяшки пальцев. Мне стало ясно, что его переполняет гнев, который он пытается сдерживать. И в этот момент у меня впервые мелькнула мысль о том, что пути назад, возможно, уже нет.