Пока группа захвата выносила дверь номера напротив, Кейн быстро открыл окно и выбрался на козырек крыши. Осторожно сползать по черепицам на крышу ниже, поддерживаемую опорами, времени уже не было.

Каждая секунда была на счету. Выбравшись на козырек, он так и съезжал по нему на животе ногами вперед, притормаживая руками, до самого края, нависающего над большим сугробом. Рубашки на нем не было, но боли он не испытывал – чувствовал лишь, как острые края черепиц обдирают кожу. Перевалился через карниз – сначала ногами, потом всем туловищем, на секунду повис на руках, прицеливаясь к большому сугробу внизу. Наконец отпустил руки и с высоты в двенадцать футов ухнул в снег.

Выбравшись из сугроба на задах отеля, Кейн метнулся к деревьям, подальше от огней, которые видел впереди, – красных, белых и синих мигалок. Подальше от копов прямо впереди, возле въезда на частную дорогу, ведущую к «Грейдис-инн». Ни секунды не колеблясь, бросился бежать влево от этих огней, тяжело дыша; дыхание облачками пара вырывалось у него изо рта в холодном ночном воздухе. Даже раздетый до пояса, Кейн не чувствовал ледяных укусов морозного ветра. Он не ощущал холода или жара, как любой нормальный человек. Эти ощущения были приглушены, но студеный воздух все равно заставлял его поеживаться.

Уже подбегая к густо растущим деревьям, он заметил свет фар автомобиля, отъезжающего от отеля – белого «Астон-Мартина». Выскочив на дорогу, замахал руками над головой. Машина остановилась, и из-за руля выбрался Арт Прайор.

– Мистер Саммерс? – удивился тот. – Вы в порядке? Что вы тут делаете в такую погоду? В вашем возрасте и заболеть недолго.

Кейн прижал руки к груди, дрожа и поеживаясь.

– Д-дайте пальто, пожалуйста, – проговорил он, стуча зубами.

Прайор сбросил свое кашемировое пальто и укутал им плечи Кейна.

– Я услышал стрельбу, крики… Испугался и убежал, – объяснил Кейн.

– Залезайте, сейчас отвезу вас куда-нибудь, где потеплей, – сказал Прайор.

Просунув руки в рукава пальто, Кейн обошел машину к пассажирскому месту и забрался внутрь. Прайор пролез за руль и, повернувшись, чтобы посмотреть на присяжного, которого знал как шестидесятивосьмилетнего Брэдли Саммерса, в ужасе уставился на грудь своего пассажира. Кейн позволил пальто распахнуться, демонстрируя Прайору своей шедевр.

– Господи ты боже… – проговорил тот.

Лишь немногим доводилось видеть грудь Кейна, и Прайору выпала возможность взглянуть на нее во всей красе в свете плафонов машины. Вся грудь Кейна была опутана множеством белых шрамов. Замысловатые их линии образовывали Большую печать Соединенных Штатов – орла, держащего в лапах пучок стрел и оливковую ветвь. Лапы его раскинулись под обе стороны живота Кейна. Щит со звездочками над головой у орла располагался чуть выше грудины.