Первое полугодие президентства Буша тоже не было безоблачным, скорее наоборот, ситуация становилась все более тревожной. Рейтинги поддержки президента оставались одними из самых низких в истории; неожиданно начался резкий рост цен на нефть и электроэнергию: за пару предыдущих лет они подорожали почти в три раза, и, по всем прогнозам, кривая мировых цен на энергоносители только начинала свой бурный рост. США были их крупнейшим в мире импортером, поэтому такой рост цен мог крайне негативно сказаться на экономике. Китай развивался так быстро, что из безропотной фабрики дешевых товаров с каждым днем становился все более опасным конкурентом американских корпораций уже и в среднем ценовом сегменте. Фондовый рынок Уолл-стрит, переживавший непрерывный рост в девяностые, после избрания Буша нерешительно затоптался на месте, а затем устремился вниз: с одиннадцати к девяти тысячам пунктов, и даже эта отметка казалась не дном, а, скорее, промежуточной остановкой перед еще большей просадкой. В марте Джордж Буш поручил ключевым министрам своего кабинета разработать программу решительных мер, которые должны были переломить все сложившиеся негативные тенденции. Он призвал подчиненных «мыслить более широко, нешаблонно, будучи смелыми и мужественными в своих идеях, направленных на благо американской нации».

По итогам их работы президенту на стол лег доклад «Новый американский век». Формально его авторами значилась группа уважаемых политологов, выпускников ведущих университетов. Но основные идеи принадлежали нескольким самым влиятельным людям страны, которые поставили подписи о «согласии с принципами» на данном документе. Среди них значились Джеб Буш, обеспечивший победу брата на выборах, миллиардер Стивен Форбс и другие. И все же главными подписантами были три ключевых силовых чиновника страны. Дик Чейни, бывший министр обороны и тень Буша-старшего, серый кардинал правительства начала девяностых, стал теперь вице-президентом, еще усилив свое ставшее теперь почти безграничным влияние в команде Буша-младшего. Для Дика Чейни в политике не существовало понятия нравственности и этикета, если они хоть в чем-то стояли на пути интересов государства, какими он их себе представлял. Имели значение только целесообразность и, конечно, личные интересы. Дональд Рамсфелд, умный, сухой в общении, но очень исполнительный и структурно мыслящий чиновник, бывший министром обороны в 1970-х, снова занял эту должность. Пол Вульфовиц был назначен его заместителем. Относительно молодой и невероятно креативный, он лично готовил большинство важных секретных документов в период правления Буша, а впоследствии стал председателем Всемирного банка. Четвертым в этой «теплой», сплоченной компании было лицо, которое еще недавно трудно было даже представить в высшем руководстве страны, тем более в силовом блоке: темнокожая женщина, в юности неудавшаяся классическая пианистка, ставшая потом видным политологом, ректором Стэнфордского университета, — Кондолиза Райс. В команде Буша она занимала влиятельный пост советника по национальной безопасности. В ее личном ведении находилась борьба с терроризмом; с первых шагов в своей новой должности она старалась проявить себя как «железная леди», каждое слово которой выплавлено из металла: даже матерые боевые генералы входили на аудиенцию в ее кабинет, ощущая сильный внутренний трепет.