Каруардин сидел в кресле, глядя поверх края бокала в огонь. Внезапно он встрепенулся:

— А Бэддли предупреждал вас о наиболее странных воплощениях понятий Уилфреда о филантропии? Или все-таки это нечаянный визит?

Дэлглиш ждал этого вопроса. Он чувствовал: обоих его собеседников этот вопрос интересует не из простого любопытства.

— Отец Бэддли написал, что рад был бы повидаться со мной. А сюда приехать я решил по внезапному порыву. Долго валялся в больнице, вот мне и показалось хорошей идеей провести несколько дней с ним.

— Знавал я места и более подходящие для выздоравливающего, чем коттедж «Надежда». Особенно если изнутри он такой же, как и снаружи, — заметил Каруардин. — Вы давно знаете Бэддли?

— С детства. Он был викарием у моего отца. Впрочем, последний раз мы встречались, да и то совсем мельком, когда я учился в университете.

— И, пребывая в счастливом неведении о судьбе друг друга на протяжении нескольких десятков лет, вы, разумеется, очень огорчились, обнаружив, что он вдруг взял и умер.

Не поддаваясь на провокацию, Дэлглиш ответил ровным голосом:

— Огорчился сильнее, чем мог ожидать. Мы мало переписывались, только обменивались поздравительными открытками на Рождество, однако в моих мыслях он занимал больше места, чем кое-кто из тех, с кем я встречаюсь ежедневно. Не знаю, почему мне никогда не приходило в голову повидаться с ним… Вечная занятость. И я просто не представляю, как он вписывался в местное общество…

Джулиус засмеялся.

— Он так и не вписался. Его рекрутировали, когда Уилфред проходил самую ортодоксальную фазу. Полагаю, чтобы придать Тойнтон-Грэйнж определенную религиозную респектабельность. И в последние месяцы я ощущал между ними явственный холодок. А вы, Генри? Судя по всему, отец Бэддли начал сомневаться, кто именно нужен Уилфреду — священник или гуру. Уилфред подбирает любые обрывки философии, метафизики и ортодоксальной религии, какими ему только придет в голову украсить сутану своей мечты. А в результате, как вы, наверное, и сами обнаружите, если проживете здесь чуть подольше, этому месту не хватает хоть сколько-нибудь внятной этики. Для успеха нет ничего более фатального. Взять хотя бы мой лондонский клуб: он посвящен просто-напросто наслаждению хорошей едой и вином, а зануды и педерасты туда не допускаются. Конечно, вслух этого никто не произносит, и все же мы твердо знаем, на чем стоим. Наши цели просты, внятны и оттого легко достижимы. А местные бедолаги уже и сами не понимают, где живут — в приюте, коммуне, гостинице, монастыре или в совсем уж чокнутой богадельне. Время от времени даже сеансы медитации устраивают. Боюсь, Уилфред все больше проникается дзен-буд- дизмом.