Она повернулась открыть дверь, однако на пороге остановилась и снова взглянула на Дэлглиша.

— Мне сказали, ногти у нее были покрашены красным лаком.

— Да, миссис Хэммит.

— И на ногах тоже.

Он не ответил.

— Поразительная женщина! — с неожиданным гневом произнесла Миллисента.

Он слышал, как затворилась ее дверь. Секундой позже за шторами вспыхнул свет. Дэлглиш вернулся к себе и, усталый настолько, что сил не было подниматься на второй этаж в спальню, вытянулся в кресле отца Бэддли, глядя в потухший камин. Белый пепел чуть шевельнулся, обгорелый брусок дерева на миг снова вспыхнул жизнью, и Дэлглиш впервые за этот вечер услышал знакомый и успокаивающий стон ветра в трубе. А следом раздался другой знакомый звук. Из-за стены донеслась веселая мелодия. Миллисента Хэммит включила телевизор.

Глава восьмая Черная башня

Глава восьмая

Черная башня

I

I

На следующий день Дэлглиш отправился в Грэйнж, чтобы объяснить Уилфреду Энсти, что вынужден задержаться в коттедже «Надежда» до конца следствия, а заодно внести символическую арендную плату. Он нашел Уилфреда в конторе одного. И что удивительно, Дот Моксон в непосредственной близости не было и в помине. Уилфред изучал расстеленную на столе карту Франции. Один из углов карты придавливала перехваченная резинкой стопка паспортов. Казалось, Энсти не слушает гостя.

— Следствие. Да-да, конечно, — ответил он и снова склонился над картой, точно речь шла о забытом по нечаянности приглашении на ленч. О смерти Мэгги он даже не заговаривал, а формальные соболезнования Дэлглиша принял весьма холодно, точно проявление плохих манер. Да и вообще держался Энсти так, будто, добровольно отказавшись от Тойнтон-Грэйнж, мгновенно сбросил с плеч какую бы то ни было ответственность и перестал даже интересоваться судьбой своего детища. Осталась лишь его двойная навязчивая идея — чудо исцеления и паломничество в Лурд.

Инспектор Дэниел и судебная лаборатория времени зря не теряли. Дознание проводилось ровно через неделю после гибели Мэгги — неделю, во время которой обитатели Тойнтон-Грэйнж, похоже, также старательно избегали Дэлглиша, как и он их. Никто, даже Джулиус, не выражал желания поболтать о смерти Мэгги. Словно все теперь видели в Дэлглише лишь полицейского, нежеланного чужака с неясными убеждениями, потенциального шпиона. Каждое утро он уезжал с Тойнтон-Хэд, а возвращался лишь поздно вечером, встречаемый темнотой и безмолвием.

Ни действия полицейских, ни жизнь Тойнтон-Грэйнж не затрагивали его. Он продолжал ежедневные судорожные исследования Дорсета, точно добровольный узник, и ждал дознания как дня освобождения.