– Объясняю для молодых и неопытных, – строгим голосом начал Зарубин. – Чтобы опера начали снова заниматься делом трехгодичной давности, нужны убедительные аргументы. И лучше, чтобы аргументы были такими, с какими можно пойти к следователю, который возобновит следствие. Все, что мы на сегодняшний день знаем, – это пустые словеса. Кто-то кого-то ненавидит, кто-то кому-то мстит, кто-то в чем-то соврал… Это все не улики, это только основа для построения версий. Чтобы опера зашевелились и следователь почесался, нужны неоспоримые факты и вещдоки. Если у Галины Демченко обнаружится фотография убитого Губанова, не старая, с похорон, а свежая, с современного документа, от этого уже можно плясать.

– А-а, – протянул Витя, – ну да, это само собой.

Карина убрала грязную посуду и спросила, кому что наливать – чай или кофе. Первым откликнулся Сергей Кузьмич:

– Мне вот того, с апельсинчиком. Вите тоже, он кофе не любит, а Палне кофе, она ничего другого не пьет.

– В отличие от вас, – усмехнулась Каменская. – Когда я уходила звонить Зое, никаких рюмок на сушке не было. Не думай, Сержик, что если я старею, то одновременно глупею. Недооценивать тех, кто старше тебя, – опасное заблуждение.

«Во дает!» – с восхищением подумал Петр.

И вдруг снова подумал о Николае Андреевиче. О его тихонько сказанных словах: «Если доживу». Сердце опять сжалось, как утром, и в горле встал ком.

* * *

Когда гости ушли, было почти два часа ночи. Надо бы ложиться спать, но Петр был так взбудоражен, что понимал: все равно не сможет заснуть. У Карины тоже сна ни в одном глазу. Вся посуда перемыта, на кухне чистота и порядок, даже успели душ по очереди принять, но возбуждение не проходило, в голове роились обрывки сегодняшнего разговора и плохо оформленные мысли.

– Петя, а ты обратил внимание, что они нам ничего про этого Шуряна не рассказали, кроме того, что он хакер? Хотя уверяли, что много чего про него знают. Наверное, солгали, чтобы нас успокоить, дескать, мы работаем, все под контролем.

Петр пожал плечами.

– Вряд ли солгали. Скорее всего, у них не принято разбрасываться информацией во все стороны.

Он помнил, сколько глупостей наворотил, когда занимался делом Сокольникова. Каменская тоже наверняка не забыла, поэтому не говорит ни слова сверх строго необходимого. Конечно, Петр за прошедшие годы поумнел, но, видимо, не сильно, раз Анастасия Павловна все еще опасается.

– Петь, я все про Шуряна думаю… Он был так близко от нас, потом за тобой ходил, около нашего дома стоял…

Карина поежилась. Петр обнял девушку за плечи, прижал к себе. И у нее те же мысли. Словно она в его голову подглядывает, как в замочную скважину.