В период предварительного заключения и в последовавшие за ним два года и восемь месяцев в «Окдейле» я изучила всю доступную информацию о послеродовом психозе, форме послеродовой депрессии, от которой я страдала после рождения Дилана. Чтение об этом помогло мне понять и осознать, что я не контролировала собственные действия в тот ужасный день. Теперь я знаю, что мои воспоминания о тех трех поразительных месяцах с Диланом были романтизированы у меня в сознании. Это случилось из-за отрицания того ужасного гнева, который я испытывала к нему. Я это знаю, потому что так говорят врачи. И мне еще труднее принять то, что мои священные воспоминания – все, что у меня осталось от моего красивого сына – порождены моей покалеченной психикой. Это труднее, чем осознавать, что я убила своего маленького мальчика. В самые трудные минуты мне хочется вспомнить ненависть, безразличие к живому существу, которое я произвела на свет. Может, тогда я смогла бы хоть на какое-то время успокоиться, немного отдохнуть от чувства вины и боли, которыми окрашена каждая минута бодрствования. Я ненавижу себя за эти чувства. Мои воспоминания, истинные и поддельные, – это единственное, что помогает мне оставаться тем человеком, которым я была раньше. По крайней мере, тем человеком, которым я себя считала. Женой, матерью, может, немного неорганизованной, точно ужасно готовящей, но я никогда не могла представить себя убийцей, даже в самых жутких кошмарах.

И хотя я принимаю то, что сделала, я не жду прощения. Я знаю, что никогда не смогу простить себя сама. Я только прошу учесть мое раскаяние, когда будет слушаться дело о моем условно-досрочном освобождении, чтобы я смогла попытаться заново построить свою жизнь, принести какую-то пользу этому миру и начать искупать то зло, которое сделала в прошлом.

С уважением,

Глава 1

Глава 1

24 апреля 2013 года

Оно все еще там.

Я выхожу из кухни, пытаюсь жить привычной жизнью, но ничего не помогает. Не важно, сколько раз я отсюда выходила! Каждый раз, когда я возвращаюсь в кухню, оно ждет меня там.

Оно пришло сегодня утром, спрятанное под яркими конвертами с ненужной рекламой и счетами, которые выглядят зловеще. Я и так боюсь получать письма. Воскресенье – мой самый любимый день недели.

В воскресенье почту не приносят. Только сегодня не воскресенье. И сегодня почту принесли.

Я догадываюсь, что моя ненависть ко всему, лежащему в конвертах, объясняется тем количеством счетов, которые я получаю каждый день. Я здесь живу всего четыре недели, но кажется, что все компании страны, поставляющие какие-то ресурсы и услуги, пытаются выставить мне за что-то счет. В каждом письме, адресованном «Проживающей по адресу…», я получаю напоминания: мне следует дать разрешение на автоматическое списание средств с банковского счета плательщика за получаемые услуги. Это вызывает у меня депрессию, потому что я думаю о своей неорганизованности и о том, на сколько мне еще хватит средств. Денег у меня мало.