Закончив работу, мужчина ополоснул руки и, завязав платок в узел, вышел из сарая, погасив свет…

Когда Саттар поднялся в комнату Луки, там уже было чисто прибрано. Сердито ворча, старик подошел к работающему телевизору и выключил его. Возвращаясь к себе, он на минутку задержался у комнаты Котенева, прислушиваясь, что делается за ее дверями. Там тихо мурлыкал приемник, из щели тянуло запахом табака и поскрипывали пружины дивана под тяжестью тела ворочавшегося с боку на бок Михаила Павловича.

Удовлетворенно усмехнувшись, хозяин тихо побрел к себе, благодаря аллаха за прожитый день и прося его милостей на завтра.

* * *

Проснулся Михаил Павлович рано — за окнами голубовато-серое предрассветное небо, чуть отливающее перламутром, щебечут беззаботные птицы в саду и слышится шум поды из шланга поливальщика, работающего во дворе.

Уставившись в потолок, Котенев задумался, как ему выбраться отсюда. Вдруг дико захотелось домой, в шумную пыльную Москву, так раздражавшую прежде. Там, дома, в родном городе, все так привычно и знакомо, но как гуда попасть?

Надеяться на помощь хитроумного грека? Ведь он вывез его сюда, вовремя предупредил об опасности. Если бы не бандиты, то из гостеприимного особнячка Лука увез бы Котенева без особых осложнений. Дать ему денег, попросить достать билет на поезд, где, слава богу, пока пассажиров не регистрируют, и исчезнуть отсюда. Или подождать, пока приедет консультант фирмы Виктор Иванович и послушать, что он станет предлагать? Ежели Курок и компания взялись за дело, так пусть доводят его до конца…

Поднявшись с дивана, Михаил Павлович подошел к окну, приоткрыл его и выглянул во двор — двое вчерашних мужчин деловито свежевали барана.

Мысли о вчерашних событиях не оставляли его, настроение испортилось: если раньше, до того, как он выстрелил по милицейской машине, можно было бы посмеиваться в ответ на вопросы следствия, рассчитывая на ловкость адвокатов и собственную удачливую неуязвимость, то теперь дело осложняется. Хотя кто докажет, что стрелял именно он? Особенно, если выбросить пистолет. С другой стороны — если выбросишь, останешься голеньким и беззащитным.

В углу двора были свалены длинные бетонные блоки. Скользнув по ним безразличным взглядом, Михаил Павлович отошел от окна и начал одеваться. Кобуру с браунингом он пристроил на прежнее место.

В дверь тихонько постучали, и в комнату просунулась покрытая тюбетейкой голова Саттара. Лицо хозяина сморщилось в улыбке:

— Гость уже встал? Аи, как рано. Как спали, хорошо?

— Спасибо, нормально, — поблагодарил Михаил Павлович.