Яуберт оглянулся назад. Оказывается, он преодолел достаточно длинный отрезок пути.

Он сделал еще один шаг по проволоке.

— Ставить подслушивающие устройства противозаконно. Нам не разрешают. Но если ты чист, сила на твоей стороне. Я купил такую штуку на Фортреккер-роуд у здоровенного частного сыщика с красным лицом, поехал в Клифтон и стал ждать. Я ждал все утро, до тех пор пока он не уехал. Прекрасное было утро, ни ветерка, ни облачка. Окна квартиры Силвы выходили на океан. На балконе стоял телескоп. Все было такое белое. И дорогое. Не скрою, я боялся. И спешил. Пока ставил жучки, невольно сравнивал его жизнь и мою. Я еле свожу концы с концами, а он… Вот что можно купить за деньги. Один жучок установил в телескоп, один в мини-бар, еще один — рядом с кроватью, еще один — в телефон. Я заплатил консьержу из собственного кармана двести пятьдесят рандов, и он разрешил мне спуститься в подвал, где я установил приемник и диктофон.

Яуберт не смотрел вперед, потому что инстинктивно понимал: сейчас проволока закачается, путь станет невидимым, непроходимым, и ему захочется повернуть назад. Он зашагал быстрее, убивая страх словами.

— В ту ночь Лара не пришла домой ночевать. Я позвонил в ЮАНБ. Мне сказали, что она на задании. Что за задание? «Мы не имеем права говорить». — «Она моя жена». — «Яуберт, она тайный агент. Вы же знаете, как работают тайные агенты». Я бродил по дому и чувствовал ее запах, видел журналы в гостиной и у ее кровати. И думал о своих планах, о жучках, о диктофоне. Я волновался — вдруг ничего не запишется? Спал я плохо; ночь была длинная и утро длинное. Потом я снова поехал в Клифтон, спустился в подвал. Там было темно.

Ему хотелось кричать, потому что проволока под ним закачалась, прогнулась. Сейчас он сорвется вниз. Под ним бездонная пропасть! Руки раскинулись в стороны, закачались в поисках равновесия. Яуберта била крупная дрожь. Он забыл, что рядом стоит Маргарет Уоллес. Он говорил словно сам с собой. В жизни осталась лишь одна цель: дойти до конца.

В тот день он в полной темноте отпер щитовую, надел наушники и перемотал пленку назад. И нажал на диктофоне кнопку «Воспроизведение». Прислонился затылком к холодной дверце щитовой и услышал шорох. Он пытался понять, что происходит, — он ведь был белой рукой правосудия. Силва был черный. Он услышал, как открывается дверь, потом закрывается.

«Ну, что скажешь?» — голос Силвы.

«У тебя тут мило. Какая у тебя есть музыка?»

Он дернулся вперед, голова ударилась об угол электрошкафа. Голос Лары! А может, все-таки…

«Что хочешь послушать?»