– Сука! Злобная сука!

Вижу над собой пистолет, рука стремительно опускается. Меня пронзает вспышка боли, ничего не оставляющая после себя.

Руки и ноги шевелятся – это первое, что я осознаю. Поднимаю руки, ощупываю лицо и голову. Вокруг глаз что-то не так. Над правой бровью шишка, огромная и твердая, как будто под кожу запихали крикетный мяч.

Пальцы влажные. Открываю глаза: кровь. Точно – он ударил меня пистолетом. Поворачиваю голову. От радости перехватывает дыхание – его нет. Я не против этой комнаты – при условии, что он где-нибудь в другом месте.

Кровь у него на рубашке. Но это было еще до того, как он меня ударил. Он поранил себя? Каким образом? Медленно поднимаюсь на ноги. Полосатый ковер забрызган красным. Проверить свою догадку самым простым способом я не решаюсь – только не после того, что он со мной делал. Нагибаюсь и достаю из сумочки ежедневник, открываю последнюю страницу. Сколько прошло дней? Двадцать девять. О господи.

Теперь понятно, почему он меня ударил. И это понимание пугает не меньше, чем щелчок взводимого курка пистолета. Он настолько обезумел, что не может смириться с ожиданием. Но он ведь жил с женщиной, у него же был ребенок, он должен понимать, что означает кровь.

Он не готов подождать пять или шесть дней.

Может, плюнул на меня и отправился на поиски другой бабы?

Дергаю дверную ручку. Заперто. Я ругаюсь сквозь зубы и плачу от разочарования, хотя и понимаю, что это нелепо. Нелепо надеяться, что он покинул дом в припадке ярости, забыв обычные предосторожности.

Абсолютно уверена, что в доме его нет. Наверняка не смог находиться рядом со мной, теперь, после того, как я его подвела. Надо что-то предпринять. Я не могу ждать молочника, он придет только завтра утром. Надо что-то сделать немедленно.

Почему люди говорят «захочешь – все сделаешь»? Большинство из них наверняка никогда не оказывались в ситуации вроде моей. Сама я никогда этой банальности не изрекала – просто потому, что не верила в нее. Но теперь одна надежда на правильность этой формулы. Она просто обязана оказаться правдой.

Выбить дверь не получится. Она толстая, железная. Она захлопывается, если кто-нибудь – Уильям Маркс – не держит ее открытой. Остается окно. Двойной стеклопакет. Я уже сотню раз прикидывала шансы разбить его.

Надо попытаться. Разбегаюсь с другого конца комнаты и всем телом бросаюсь на стекло. Шесть раз, семь. Никакого результата. Я продолжаю, пока плечи и руки не начинают нещадно ныть. Стучу кулаками в стекло и кричу. Ненавижу это ненормально прочное стекло!

В одном месте внутренняя створка слегка запотела. Странно, что я заметила это только сейчас. Влага между стеклами. Значит, где-то там есть трещина.