Жирная красная приписка гласила:
Учительницу, написавшую это, он бы тоже с удовольствием стукнул.
Каждый день узнаешь что-то новое, думал Гиббс, сидя в гостиной Корди О’Хара, пока та ходила за Уной. Инвестиции в предметы искусства. Перед визитом сюда он полчаса говорил по телефону с человеком из «Лиланд-Карвер» и узнал, что Энкарна Оливар зарабатывала на жизнь тем, что консультировала их клиентов, желающих вкладывать деньги в картины, скульптуры, инсталляции и «концептуальные объекты». Гиббс с трудом скрывал отвращение. Богатые засранцы – что, сами себе картины выбрать не могут? Зачем вообще жить, если нанимаешь людей, которые принимают за тебя все решения?
Гиббсу нравилось думать, что богатство делает людей дураками. И злиться ему нравилось. Он не понимал почему – просто нравилось. Когда он узнал, сколько платили Энкарне Оливар за ее совершенно бесполезную работу, и это не считая премий и бонусов… Гиббс искренне надеялся, что Лайонел Бэрроуэй из «Лиланд-Карвер» не станет звонить в участок и жаловаться на его реакцию. «Мисс Оливар много работала, часто задерживалась на работе допоздна, – защищался Бэрроуэй. – Большинство встреч она проводила вечером, и ей часто приходилось уезжать за границу. Она приносила нам доход раз в двадцать больше того, что мы ей платили. Она прекрасно выполняла свою работу».
Ну конечно! Гиббса взбесила сама идея, что работа может приносить прибыль. Не ту профессию он выбрал. Его работа приносила ему только всякое отребье.
Он спросил Бэрроуэя, был ли у Энкарны коллега – возможно, даже друг – по имени Патрик. Бэрроуэй ответил, что у них в банке нет ни одного Патрика. Когда Гиббс упомянул, что Энкарна, вероятно, переехала в Испанию, голос Бэрроуэя стал заметно суше. «Она покинула нас довольно странным образом, – признал он. – Я бы предпочел, чтобы она сообщила лично, а вместо этого получил электронное письмо, но… Разумеется, если она…»
Если она убита, то совсем другое дело, ухмыльнулся Гиббс.
Музыка, которую оставила включенной Корди О’Хара, Гиббса раздражала. Он встал, подошел к маленькому серебристому музыкальному центру, стоявшему на полу, и прикрутил громкость почти до минимума. Глянул на коробку от диска: «The Trials of Van Occupanther» группы «Midlake». Гиббс и не слышал о таких.
На полу валялись большие подушки в чехлах из яркого материала, который вроде должен был резать глаза, но на самом деле выглядел классно. Подушки казались дороже мягкого гарнитура из трех предметов в доме у Гиббса. Между подушек были расставлены глиняные плошки, тоже на вид дорогие, – вполне возможно, ручной работы. Из некоторых торчали сигаретные окурки. Под зеленым стеклянным столиком в углу комнаты валялись картонки из-под еды на вынос и несколько початых пачек бумажек для самокруток. Как будто компания бездомных вломилась в дом дизайнера интерьеров и устроила вечеринку.