– Допустим, Смит скажет правду и вместо него посадят Эйдена, к чему это приведет? – спросил Саймон и взглянул на Комботекру. – Сэм, у тебя дети, ты запрещаешь им делать то, что они обожают, лишь потому, что знаешь, как лучше, а они нет?

– Или Смит хочет считаться убийцей Мэри Трелиз, – предположила Чарли. – Он задушил подружку, когда та лапала его малолетнего пасынка! Такой вариант делает его героем и в собственных глазах, и в глазах тех, кто его окружает с начала восьмидесятых. Чем угодно ручаюсь: Смит действительно насиловал Эйдена. Вероятно, не мог устоять перед соблазном, а потом ненавидел себя, особенно если по-настоящему любил Эйдена. А если твердить миру и в первую очередь себе, что насильница – Мэри Трелиз, тогда он почти безгрешен, верно?

– Вот именно! – воскликнул Саймон. – Взгляните на эту историю иначе: Смит годами насиловал пасынка, потому что после смерти жены впал в черное отчаяние. Потом завел новую подружку, Мэри Трелиз, билетершу из кинотеатра, так плотно сидевшую на спиртном и героине, что двоих ее детей отдали под опеку государства. Смит привел ее в дом, в свою спальню, но и Эйдена не отпустил. Третьим в свою кровать уложил...

– Живого человека, ребенка игрушкой сделал! – подсказала Чарли.

– Игрушкой или нет, но отпускать мальчика Смит не собирался. Возможно, с появлением Трелиз сексуальное насилие прекратилось, но бедняга Эйден еженощно видел, как они развлекаются. – Саймон знал: Чарли провоцирует его, развивая сексуальную тему, и чувствовал себя ужасно, этакой бактерией под микроскопом.

– Вы же читали показания брата и сестры Сида, – куда миролюбивее начала Чарли, и Саймон понял, что едва не сорвался на крик. – Эйден выскальзывал на лестницу, чтобы избавиться от мучителей, но отчим голым выходил из спальни и тащил его обратно. В общем, Смит ввел правило: место Эйдена в постели. Брат и сестра Сида видели такое не раз.

– Смит утверждает, что не мог заснуть без Эйдена, – заглянув в блокнот, криво усмехнулся Комботекра. – Его якобы мучил панический страх, вероятно не исчезнувший даже с появлением Трелиз.

– Жаль, не получится брата и сестру Сида за решетку усадить! – посетовал Пруст. – Хотя бы за то, что жертвами себя выставляют. Когда в доме появилась Мэри Трелиз, оба были почти совершеннолетними и практически уже вещи собирали. Могли ведь в полицию заявить? Запросто! Нет, им было проще заглядывать на чай с кексом, горестно вздыхать и идти своей дорогой.

– Думаю, чай с кексом в том доме заменяли дешевый сидр и героин, – заметила Чарли.

– Мы отвлеклись, – нетерпеливо произнес Саймон. – Безусловно, Смит искорежил Эйдену жизнь. Вероятно, он любил пасынка, вероятно, нуждался в нем, как в снотворном и успокоительном, но эта нужда толкнула мальчика в руки развратной бабы, и Смит это понимает. Каждую ночь мерзавка ждала, когда Смит отключится, и влезала на Эйдена. В итоге отчаяние заставило парня пережать ей горло, чтобы раз и навсегда покончить с издевательством. А что в это время делал Смит? Спал, нажравшись дешевого виски, пускал слюни на потную подушку! Разве хочется такое о себе рассказывать? Смит до конца жизни будет цепляться за свою ложь, и желание Эйдена тут роли не играет.