Воцарилась тишина: присутствующие слушали его, затаив дыхание.

– Думаю, нам пора начать рассматривать эти две вещи – убийства и карточки – по отдельности. В первой категории две женщины были убиты, а третьей угрожали ножом. Все трое так или иначе связаны с убийствами младенцев. Во второй категории были отосланы пять карточек – три, пусть косвенно, полиции, две – создателям документального фильма. Все пятеро получателей, по мнению Умника, способны разгадать придуманный им код. Не вижу в этом ничего иррационального, – добавил Саймон, повернувшись к Тине Рамсден. – Наоборот, все предельно ясно. Это означает, что ни Флисс Бенсон, ни Лори Натрассу, как и нам, нет поводов опасаться за свою жизнь.

Выбор жертв тоже вполне понятен. Хелен Ярдли и Сара Джаггард были выбраны не случайно, хотя причина не сразу бросается в глаза. Умник хотел показать, что мы его недооцениваем. Именно поэтому следующей его жертвой стала Джудит Даффи, а не Рей Хайнс. – Саймон ничуть не сомневался в своей правоте. – Мы сами подтолкнули его руку. В субботу слова Сэма были процитированы буквально каждой национальной газетой: мол, в своем расследовании мы исходим из того, что, нападая на женщин, которые, как ему кажется, избежали наказания за содеянные преступления, убийца видит себя этаким вершителем правосудия. Но его мотивация иная. И в тот же день он это нам продемонстрировал, убив Джудит Даффи. Я говорю «он» для краткости, вместо «он или она».

– Сексист, – проворчал недовольный женский голос.

– Возможно, у него вообще не было причин убивать Даффи, кроме как доказать нам, что им движут иные мотивы, – продолжал Саймон. – Он не только скрупулезен – каждый раз аккуратно рисует свои четверки и семерки, но и объективен. По крайней мере, ему кажется, что он разумен и справедлив. Он хочет, чтобы мы заметили эту его черту. Возможно, в его представлении бдительность равна крайней глупости. Это удел немытых, озлобленных, читающих исключительно таблоиды пролетариев. Она не в его вкусе, ибо он умен и, если хотите знать мое мнение, типичный представитель среднего класса. Он хочет, чтобы мы поняли: любой самосуд, который он вершит сам или руками Лысого, – это благородное правосудие, а не примитивная месть. Убив полководцев двух противоборствующих армий – Хелен Ярдли и Джудит Даффи, – он показал нам, что он непредвзят и справедлив.

Все молчали. Никто не решался заговорить первым. Пруст стоял, сложив на груди руки, и, вывернув шею почти под углом в девяносто градусов, смотрел в потолок. Не иначе как медитировал.