– Нет, – отвечает Ангус, как будто отказываясь верить в мою тупость. – В тех случаях вероятность того, что врач права или, наоборот, ошибается, будет один из восьми. – Ангус на глазах у нас с Рей вытаскивает из кармана пиджака какой-то мятый рецепт и ручку и, склонившись над коленом, что-то пишет. – Пусть В означает «виновна», а Н – «невиновна», – говорит он, протягивая мне бумажку.
Я смотрю, что он на ней написал:
Женщина 1: В В В В Н Н Н Н
Женщина 2: В В Н Н Н Н В В
Женщина 3: В Н В Н Н В Н В
– Видишь? – спрашивает он. – Лишь в одном случае из восьми врач будет права относительно сразу всех троих, и лишь в одном случае из восьми будет ошибаться. А теперь представь, что таких случаев тысячи.
– Кажется, мне понятно, к чему ты клонишь, – говорю я. – Чем в большем количестве случаев Джудит Даффи говорит, что женщина виновна, и чем больше женщин это отрицают, тем выше вероятность того, что иногда она права, а иногда – нет. –
– Именно. – Моя догадливость вознаграждена улыбкой. – Чем больше невинно осужденных женщин, этих «жертв кровожадной Даффи», Лори Натрасс вытаскивает из своей шляпы, тем выше вероятность того, что хотя бы одна из них виновна. Я вполне допускаю, что наше правосудие частенько дает сбои и что врач может ошибаться. Но поверить в то, что правосудие всегда неправо, что присяжные отправляют за решетку невинных овечек, а врач всякий раз ошибается, это, знаете ли…
– И я должна была об этом догадаться, глядя на присланные тобой списки?
– Теорема вероятностей Хайнса, вот как я это называю. Одна женщина, которую Джудит Даффи обвинила в детоубийстве, может в равной степени быть виновна или невиновна. Среди ста женщин, которых Джудит Даффи обвинила в детоубийстве, есть виновные и невиновные. Значительная часть их должна быть виновна, и столь же значительная часть – нет.
– И ты хотел, чтобы я это знала, так как Лори, похоже, этого не понимал, – тихо говорю я. – Он считал, что