– Ну, раз я… – немного растерялся Норман. Неужели это было
Не меняя выражения лица, Блайт сказал:
– Вы предлагаете мне чай, а не смотрите поверх пистолета. – И это звучало более дружелюбно. – С коммуникацией у вас все отлично.
– Знаешь, у тебя очень низкая планка.
Киаран поднял голову, и Норману показалось, будто он сейчас улыбнется, но этого так и не произошло. Губы едва дрогнули, но следом он отвел взгляд.
– Ну, находясь среди людей, где каждый спит и видит, как бы побыстрее от меня избавиться… – Он осекся, посмотрев на Нормана. Теперь настала его очередь чувствовать себя неловко, и Нормана это почти развеселило. В голосе прорезались эмоции: – Извините. Я не имел в виду вас, вы…
– Все в порядке, – успокоил его Норман и наконец отошел от окна, опускаясь на кровать напротив. – Думаю, мы оба впервые в такой ситуации. Простим друг другу косноязычие.
Киаран кивнул. Как показалось Норману, с облегчением.
– Знаете, это почти странно. – Голос у него снова стал ровным. – Иногда мне хотелось, чтобы люди прекратили относиться ко мне… слишком хорошо. Но я никогда не думал, что Вселенная прислушается ко мне именно
– Они делали это из-за твоих психоэмпатических чар. А на нас они не действуют, потому что…
Норман хотел было продемонстрировать серебряные подвески на своем запястье, из тех, которые Джемма всем раздала в Кэрсиноре, но в последний момент опомнился.
– …потому что мы умеем им противостоять, – закончил он, сделав вид, что хотел развести руками. – Такие способности, как у тебя, не редкость на самом деле.
Боже, не дай внутренней паранойе превратиться во Внутреннего Сайласа Доу. Норман этого не переживет.
Норман бросил затравленный взгляд за пыльное окно, словно кто-то из команды мог материализоваться за ним, сердито смотря через стекло. Если бы они увидели, что он чуть не показал существу амулет, призванный защищать от него же, словно приглашая к тому, чтобы, например, снять его ночью… Боже, да Джемма бы откусила ему голову.
Впрочем, Киаран, кажется, не обратил внимания: куда больше его заинтересовало то, о чем Норман говорил, нежели то, что он чуть не показал.