— Приятно, когда появляется выбор, не так ли?

— А еще смотреть вместе снукер, — продолжает Боб. — Мне очень понравилось. Мне даже понравилось отвечать на вопросы Джойс.

Кажется, мы прекрасно проводим время? Ой ли? Ибрагим полагает, что прекрасных времен уже не будет никогда.

— Знаешь, Боб, когда мне было двадцать лет, я был студентом-медиком.

— Неплохо, — отвечает Боб. — А я в двадцать лет устроился слесарем на завод, где работал мой отец.

— О, понятно, — говорит Ибрагим. — Расскажешь подробнее?

— Нет, нет, — качает головой Боб. — Расскажи лучше о себе, Ибрагим.

— Ты уверен?

— Ну, у нас есть полчасика.

— Что ж, — говорит Ибрагим и откидывается на спинку стула. Он предпочитает не смотреть прямо на Боба. Вместо этого он смотрит на картину на стене с изображением лодки; картину, которую он много лет переносил с собой из офиса в офис. — Я жил в Эрлс-Корте, знаешь, где это?

— Да, это в Лондоне, — отвечает Боб.

— Именно так. У меня было очень мало денег, но я получал стипендию, которая помогала сводить концы с концами. Обычно я учился весь день, а вечером возвращался домой, в крошечную комнатушку. Это было в 1963 году, если правильно помню.

— Время «Битлз», — говорит Боб.

— Время «Битлз», — соглашается Ибрагим. — Мой английский был неплох, я учил его в школе. Я достаточно хорошо ладил с сокурсниками, мне нравилось обедать в кафе, а иногда я ходил слушать джаз. Когда это было бесплатно.

— Звучит приятно, — замечает Боб. — Можно мне бисквит?

— Прошу. — Ибрагим указывает на тарелку. — Однажды вечером я познакомился с человеком по имени Мариус.

— Ясно.

— Ему тоже нравился джаз. Не так сильно, как мне; я джаз очень любил, но он вполне им наслаждался, и я познакомился с ним в пабе недалеко от Кромвель-роуд. Он назывался «Черриз».

Боб хмыкает.

— Его там больше нет, — говорит Ибрагим. — Теперь там супермаркет «Теско Метро».