– Понимаю. – Эмма сжимает другую руку брата. – Мне тоже его не хватает.

– И мне. – Мысль о том, насколько обрадовался бы папа, увидев, как мы втроем держимся за руки, вызывает улыбку.

Пусть даже для этого нам пришлось многое пережить.

– Бедная Фиби, – говорит Эмма. – Ты ни в чем не виновата, а отдувалась за нас всех.

– Нейту повезло еще меньше, – замечаю я.

– О чем это вы там шепчетесь? – спрашивает мама, глядя на нас поверх ноутбука.

– О нашей общей вине, – отвечает Эмма.

Теперь у нас в семье правило: ничего друг от друга не скрывать.

– Давайте переключим канал, – говорит мама, бросив взгляд на застывшее лицо Мигеля Пауэрса.

– Я давно предлагаю, – бурчит Оуэн.

– Есть что-то новое, мам? – интересуюсь я, поскольку она уже час сидит за ноутбуком.

– Да так, обсуждали дела с Мартином. Завтра за обедом мы определим стратегию защиты. Он считает, что обвинений Оуэну не предъявят, учитывая общественный настрой и явное отсутствие умысла. Однако на всякий случай подготовимся.

Откашлявшись, Эмма замечает:

– Раз уж мы договорились не темнить, скажу честно: по-моему, Мартин пригласил тебя в кафе не по работе.

На миг воцаряется тишина. Мама краснеет:

– С чего ты взяла? Придумаешь тоже!

Оуэн со вздохом зарывается в подушки.

– И мне так кажется! – говорю я сестре, и мы с улыбкой переглядываемся.

– Снова на одной волне, – подмигивает Эмма. – Как в старые добрые времена.