– Я поняла, мисс Причард, – сказала Айрис.

Почему-то больше всего её в этот момент занимала мысль: что имела в виду мисс Причард под первым изданием Вивальди? Что в библиотеке были ещё и старинные ноты? Или она просто думала, что Вивальди – это писатель? Вряд ли. Она, выходит, была родственницей сэра Дэвида и должна была получить хорошее образование. Однако её выговор как будто бы говорил об обратном. У сэра Дэвида произношение было безупречным, наверняка полученным в местах вроде Итона, Кембриджа и Оксфорда, а вот в речи Энид проскакивало что-то похожее на северные диалекты. Айрис была не из тех специалистов, которые по паре предложений могли назвать деревню, где человек вырос, но какие-то нетипичные отзвуки в речи Энид она слышала.

Как бы там ни было, Айрис не собиралась нарушать указаний грозной мисс Причард. Та сразу отнеслась к ней с предубеждением, словно ждала от нового человека неприятностей.

Во второй раз Айрис увидела Дэвида Вентворта через два дня. В этом доме действительно можно было жить почти что бок о бок и не видеться.

Айрис просматривала книги, которые сняла с одной из полок, и думала о том, что работать стало бы гораздо приятнее, будь в библиотеке проигрыватель или хотя бы радио. Заполнять журналы и карточки – довольно скучное занятие, и если в библиотеке колледжа она время от времени болтала с другими служащими, то здесь осталась совершенно одна.

Айрис напевала себе под нос «Little Miss Lonely», когда услышала позади щелчок двери. Она обернулась.

Дэвид Вентворт стоял в дверях, точно не решаясь войти. Наггет вынырнул откуда-то сбоку, сделал несколько шагов, лениво повиливая хвостом.

Айрис вскочила на ноги – опять слишком резко, так же как в тот раз, когда стояла на лестнице.

– Добрый день, сэр, – поздоровалась Айрис.

– Добрый день, мисс Бирн. Извините, я… Когда я увидел вас за столом, то со спины вы показались мне немного похожи на мою мать. Как будто она снова здесь.

Айрис и самой казалось, что призрак леди Клементины витает над этим местом. Живущие в Эбберли люди постоянно вспоминали её, говорили о ней как о том, кто только что вышел, – как будто после её исчезновения время в доме остановилось. Наверное, так и происходит, когда человек исчезает внезапно и необъяснимо… Если бы они точно знали, что леди Клементина мертва, то могли бы оставить её в прошлом, но она не отпускала: ни своего сына, ни свой дом, ни даже слуг. Даже те, что поступили на службу уже после исчезновения леди Клементины, начинали говорить о ней так, точно знали её, словно она оставалась где-то в доме, как больной человек, которого стараются не беспокоить, но за которого непрестанно тревожатся.