Привычная рутина. Ревнивые любовники, отравления денатуратом, пьяные драки с холодным оружием, смерть под колёсами автомобиля… Митя пометил себе опросить городских дворников и прислугу дома на Новинском бульваре, возле которого ночью насмерть сбили мальчика. Наверняка кто-то запомнил если не номер, то хотя бы цвет и модель. Автомобилей с каждым годом больше, и ездят они всё быстрей. Пора что-то с этим делать…
Митя погрузился в повседневные дела с головой, не давая себе ни одной свободной минуты, чтобы не возвращаться мыслями к делу Визионера. Дело завершено, и думать нечего. На днях начнутся предварительные закрытые слушания. Сам процесс, конечно, будет публичным. Журналисты уже в предвкушении, столичная пресса тоже обещалась быть. Полковник Жилкин при редких встречах выглядел крайне довольным. Ещё бы – первого серийного душегуба в Москве поймал. Не иначе надеется на большую звезду и звание генерал-майора после окончания суда.
Митя выбросил лишние мысли из головы и пододвинул к себе очередную папку, когда в дверях появилась голова сотрудника Афремова.
– Митя, тебя Ламарк вызывает.
– Иду.
Контрабас в кабинете начальника снова выглядел очень пыльным. Видимо, давно его не открывали. Ламарк жестом пригласил сыщика присесть и сам развалился в кресле, цепко глядя на Самарина из-под нахмуренных кустистых бровей.
– Не нравишься ты мне, Дмитрий, в последнее время.
– Что-то не так, Карл Иванович?
– Да всё так… Работу работаешь, но как-то без огонька, без энтузиазма.
Митя вздохнул.
– Ноябрь, Карл Иванович. Все как сомнамбулы ходят. Или у вас есть нарекания к конкретному делу?
– Любите вы, молодёжь, на календарь сетовать. Поживёшь с моё, когда каждая косточка на смену погоды ноет, тогда и будешь жаловаться, – беззлобно проворчал Ламарк. – Может, я рано тебя на службу после больницы вызвал?
– Вы правильно поступили. Служба – это то, что сейчас нужно. Она и вправду помогает.
– Помогает, а радости, как я посмотрю, не приносит. – Ламарк покосился на контрабас и снова уставился на Митю. – Ты в столице бывал когда-нибудь?