Мэл вздрогнула. Она не сразу нашлась, что сказать. До сих пор она запрещала себе думать об этом варианте. И у нее это получалось – почти получалось.

– Я не хочу превратиться в овощ и лежать в доме престарелых, – сердито сказал Питер. – Годами лежать в кровати и покрываться пролежнями, пока тебя кормят через трубочку, потому что ты забыл, как глотать, и меняют тебе памперсы… Я не хочу, чтобы тебе пришлось через это пройти. Ни тебе, ни кому-либо другому.

Мэл медленно втянула воздух.

– Хорошо, – сказала она негромко. – Обещаю, попозже мы поговорим об этом.

Питер с такой силой ударил кулаком по столу, что ее бокал покачнулся. Мэл морально приготовилась к новому взрыву.

– Поговорим! Вечно эта пустая болтовня! Мне нужны действия, Мэл! Ты понимаешь?! Действия!

Он впился взглядом в ее лицо. Руки у него дрожали, по щекам катились слезы.

– Я понимаю, Пит. Я все понимаю. Обещаю тебе: после того как я закончу это дело, мы сходим к врачу и разузнаем все о медицинской помощи… в добровольном уходе из жизни. Мы обсудим все варианты.

Несколько секунд муж мрачно смотрел на нее.

– Больным с деменцией трудно получить разрешение на эвтаназию. Официальная процедура требует, чтобы пациент до конца сохранял ясность сознания.

– Я знаю, но ведь были прецеденты… Мы разберемся. – Она выдавила улыбку. – Ты и я. О’кей?

– Мне нужен письменный документ, – сказал Питер, тыча пальцем в стол в такт своим словам. – Мне нужен документ, в котором будет официально зафиксировано: я настаиваю на немедленной эвтаназии, как только моя болезнь зайдет настолько далеко, что я перестану узнавать тебя и забуду родных. Я не хочу, чтобы ты меняла мне штаны и вытирала задницу.

Несколько долгих секунд Мэл не могла произнести ни слова.

– Ну что, договорились?

– Договорились, – с трудом выдавила она. – Мы сделаем все, что нужно, и составим такой документ – я обещаю… Но не сегодня. Утро вечера мудренее. Может, завтра ты взглянешь на это уже по-другому.

– Я думаю об этом уже давно, еще одна ночь ничего не изменит, – сварливо отозвался Питер. – Просто однажды утром я проснусь, но будет уже поздно.

После этого они долго молчали. Питер пристально смотрел на огонь. Мэл без аппетита доела лазанью, сложила посуду в раковину и помогла мужу подняться в спальню. Сегодня он выглядел каким-то особенно измученным и усталым, и она подоткнула ему одеяло, как маленькому, поцеловала в висок и погасила свет.

Когда она спустилась вниз, чтобы посидеть у огня с бокалом вина и как следует обдумать ситуацию, зазвонил ее телефон.

– Привет, Лу, – сказала Мэл устало. – Почему ты еще не спишь?