– Селим сказал, что готов назвать по именам всех, кто запечатлен на записи с лыжной базы, – сообщила Мэл. – Давайте с этого и начнем. Мы… – Зазвонил ее телефон. Это был Бенуа, и она подняла руку, призывая к тишине. Другой рукой она переключила телефон на громкую связь.

– Водолазы почти освободили тело. С минуты на минуту они поднимут его на поверхность.

Мэл поспешно встала, потянулась к своей куртке.

– Я – на причал. Лу, займись Селимом, пусть опознает всех, кто есть на записи. Возьми у него письменные показания с подробным описанием произошедшего. Арнав, собери команду для задержания Джона Риттенберга. Гэвин, подключай Королевского прокурора, чтобы у нас не возникло никаких засад с обвинениями. Джек – на тебе связь с общественностью. Постарайся, чтобы хотя бы на этот раз мы опередили журналюг.

И, натягивая на ходу куртку, Мэл бросилась к выходу. Уже садясь в машину, она подумала о том, что Кит Дарлинг получила именно то, чего добивалась. Театр. Театр, в котором Джон с Дейзи оказались на сцене в свете прожекторов.

Кит осуществила свою месть. Она победила.

И заплатила за это жизнью.

Мэл

Мэл

4 ноября 2019 г. Понедельник

Плотные серые облака повисли низко над землей, дул сильный порывистый ветер, хлестал косой дождь. Мэл стояла рядом с Бенуа у самой воды, где берег был укреплен наброской из гигантских бетонных блоков. Под ногами чавкала жидкая грязь. По мосту, под которым Тамара Адлер и депутат законодательной ассамблеи Фрэнк Хорват остановили свой «мерседес майбах», чтобы заняться сексом, плотным потоком двигались автомобили, и стальная махина гремела и стонала.

Мэл плотнее закуталась в куртку, глядя, как большой надувной катер осторожно маневрирует по волнам. Люди на борту катера корректировали движение находящихся под водой водолазов с помощью ярко-желтых нейлоновых тросов. Машинально следя за их жестикуляцией, Мэл вспомнила фотографию Кит Дарлинг. В ушах ее зазвучал голос Бьюлы Браун:

«Она блондинка и весьма симпатичная. Я видела ее лицо в бинокль. Очень, очень приятная девушка. Она машет мне рукой каждый раз, когда видит, что я на нее смотрю… Да, у нее такая забавная прическа – волосы зачесаны наверх и собраны в два пучка, как уши у кошки».

Мэл почувствовала стеснение в груди. Наверное, годы полицейской работы, заполненные смертями, жестокостью, несправедливостью, наконец-то начали сказываться. Кажется, ей действительно пора на пенсию.

Она посмотрела на напарника. Бенуа ответил ободряющей улыбкой, но глаза у него были грустными. Наверное, он чувствует то же, что и она. Во всяком случае, он совершенно точно что-то чувствует. Мэл давно убедилась, что ему не чуждо сострадание – свойство, которое может быть весьма ценным для следователя, особенно когда во время допроса ему необходимо «забраться в голову» преступника или жертвы. Но для полицейского, который расследует убийства, сострадание может иметь и обратную сторону. Те следователи, которые умеют отключать чувства, дольше остаются в седле, поскольку профессия – особенно такая – всегда берет свое. И после тридцати лет службы Мэл чувствовала это все чаще.