– Я так и не уехала отсюда, потому что иначе мне бы казалось, как будто я бросила Уитни, если бы она вернулась сюда. Знаю, что это глупо. Сливки? – Она подняла маленький пакет.

– Нет, спасибо. – Ребекка кивнула в сторону окна и дома на другой стороне улицы. – Там жили Тора и Джейк Баттерсби?

– Да. – Джанет взяла кружку и повертела ее в руках. Темные круги под глазами казались провалами в пустоту, а ее кожа была тонкой и морщинистой. Она выглядела как женщина, которая слишком долго страдала и слишком мало спала. Даже ее голос истончился. Она казалась призраком былой Джанет Ганьон.

– Супруги Баттерсби были добрыми соседями. Я всегда могла рассчитывать на помощь Джейка, когда ломалась посудомоечная или стиральная машина или когда возникали проблемы с водопроводом. Настоящий мастеровитый мужик, и он всегда улыбался.

– Выходит, он часто бывал здесь?

Она ответила блеклой улыбкой.

– Да, когда ломались разные вещи. Но, пожалуй, мое старье чаще ломалось, чем работало. – Джанет покашляла и отпила кофе. – Значит, вы официально открываете дело об исчезновении моей дочери? После стольких лет? И вы пришли сказать мне об этом?

Ребекка кивнула:

– Группа по расследованию тяжких преступлений берет расследование в свои руки. Они посылают сюда своих сотрудников.

– Но почему? Почему сейчас?

Ребекка задумалась о том, как лучше сформулировать ответ, и решила, что Джанет заслуживает откровенности.

– Возможно, смерть моего отца не была самоубийством.

Джанет распахнула глаза.

– Это… убийство?

– У нас возникли вопросы. Перед смертью он снова занялся делом Уитни, потому что раздобыл кое-какую новую информацию. Есть вероятность, что его смерть связана с тем, что ему удалось узнать об Уитни и Треворе в ходе расследования.

Джанет резко поставила чашку на стол.

– Что за новая информация?

– Свидетельница, которая якобы видела, как Тревор и Уитни садятся в белый фургон, солгала.

– Что?